Ситлоу разорвал Рингилу лицо вдоль челюсти острием клинка, когда тот не успел с должным проворством избежать атаки. Ситлоу ткнул его в щель собранного из несообразных частей доспеха на правой руке. Ситлоу полоснул его по верхней части бедра. Задел шею над кирасой, разломал поврежденный правый наплечник и взрезал плоть под ним. Ситлоу…
Рингил ничего не чувствовал. Совсем.
Он нашел брод через боль и шел вперед с ухмылкой.
Много позже один из уцелевших гвардейцев Престола Вековечного будет клясться, что видел, как в темноте по рукам и ногам Рингила бегали синие искры.
Ситлоу обрушил мощный удар на дрогнувший щит Рингила. В изношенном металле и в деревянной основе появилась трещина – для новой атаки щит не годился.
Но клинок застрял в нем.
Рингил отпустил лямки. Ситлоу попытался отступить, но вес щита потянул его меч вниз. Рингил ринулся вперед, замахнулся, заорал и рубанул, что было сил.
Друг Воронов глубоко впился в плечо двенды.
Ситлоу взвыл. Он еще не освободил свой меч. Рингил всхлипнул, перевел дух и снова рубанул, держа Друга Воронов обеими руками. Рука повисла замертво, наполовину отрубленная. От шока Ситлоу упал на колени.
И снова все будто застыло.
Двенда отпустил бесполезный меч, поднял руку и потянул себя за шлем. Рингил, которого охватило внезапное оцепенение, позволил ему это – и в последний раз увидел прекрасное лицо двенды, искаженное болью и яростью. Ситлоу вперил в Рингила гневный взгляд. Стиснул зубы.
– Что, – еле дыша, произнес он по-наомски, – ты натворил? Гил, мы же… у нас…
Рингил ответил ему бесчувственным взглядом.
– Мне случалось спьяну лучше трахаться в каком-нибудь ихельтетском переулке, – хладнокровно проговорил он и ударом Друга Воронов раскроил лицо и голову Ситлоу.
Вытащил клинок, высоко взмахнул им и заорал.
«Восстанет темный владыка… Ну да, еще бы».
Потом он уперся сапогом в грудь умирающего двенды и толкнул его в сторону. Сделал два шага на трясущихся ногах по улице, ставшей полем боя. Выжившие продолжали яростно вопить; двенды, кажется, отступали. Рингил моргнул – перед глазами все странным образом расплывалось. Огляделся по сторонам, крикнул:
– Кто следующий, мать вашу?!
И рухнул в грязь, истекая кровью.
Дорога к Северо-Западу от Прандергала поднималась на холмы, рисуя линию изгибов, полную крутых поворотов, которая постепенно истончалась, становясь бледно-серой, и исчезала в седловине между двумя вершинами. В ясный день – такой, как сегодня, – можно было увидеть всадника за два-три часа до того, как он въедет в городок.
Или поглядеть, как кто-то уезжает.