– Да, полагаю, ты прав.
– Все дело в воспоминаниях, сэр. В том, что я видел и что делал. Такое чувство, будто все это отпечаталось в моей голове. Иногда трудно опомниться. Выпивка помогает, и фландрейн, когда я могу его достать. – Он неуклюже тискал свою палицу, не глядя Рингилу в глаза. – Я уже не тот, каким был раньше, сэр, вот и вся правда.
– Мы все не те, кем были раньше. – Рингил усилием воли отогнал собственные мрачные мысли и поискал хорошие слова. Такие, что одобрил бы Флараднам. – Сдается мне, с учетом всех обстоятельств, ты сегодня был очень даже ничего. У одного из стражников точно сломаны ребра, у другого глаза все время разъезжаются – видать, своей Лурлин здорово ебанул его по башке.
Ветеран опять поднял глаза.
– Ох, вы простите меня за это, сэр. Они неплохие ребята – у меня много лет назад дядя служил в Страже. Трудная работа. Но они сами на меня нацелились, сэр. Вы это видели.
– Видел. И, как я уже сказал, ты дал им отпор.
Он заслужил улыбку.
– Ах, видели бы вы меня при Раджале, сэр. Когда пришел черед оттуда убираться, меня затаскивали на баркас!
– Не сомневаюсь.
Они постояли еще немного. Военный гимн, приглушенный стенами таверны, звучал все громче. Дарби положил палицу на плечо и по-военному стукнул себя кулаком по груди.
– Разрешите уйти, сэр.
Рингил опять сунул руку в кошелек.
– Послушай…
– Нет, сэр. Я не подвергну вашу доброту новым испытаниям. – Дарби продолжал прижимать кулак к мундиру. – И речи быть не может.
– Тут совсем чуть-чуть. Просто чтобы, я не знаю, горячей еды купить, в горячей ванне полежать. Переночевать под крышей.
– Славные мысли, сэр. Но мы оба знаем, что я потрачу их на другое.
– Ну… – Рингил, беспомощно пожав плечами, все равно вытащил монеты. – Слушай, потрать их на вино и фландрейн, мать твою. Если это то, что тебе нужно.
Сжатый кулак чуть расслабился. Что-то изменилось в лице ветерана, и на этот раз Рингил не смог распознать чувство. Он протянул горсть монет.
– Ну же, от одного бывалого вояки другому. Маленькое одолжение в память о старых временах. Ты бы сделал для меня то же самое.
Дарби взял монеты.
Движение было внезапным, конвульсивным. Его рука загрубела от пыли и грязи, и оказалась слегка горячей, словно в лихорадке. Он отвернулся, пряча деньги куда-то под лохмотья.
– Очень обязан вам, господин, как я уже сказал.
Но тон был совсем другой, и он больше не смотрел Рингилу в глаза. Когда они попрощались, и Дарби двинулся прочь по улице, он ссутулился, чего раньше не было. Рингил проследил за ним взглядом и запоздало понял, какое чувство отразилось на лице ветерана.