— Думал, — усмехнулся Зуев. — Это ты хорошо просчитал — перевести на них стрелки. Только одного не учел — все они еще сидят. Кроме Кобы. Коба вышел условно-досрочно, так что он под нашим строгим надзором. И пока мы блюдем — не то, что нападение совершить, он пернуть без нашего разрешения стесняется.
— Ну да, — согласился я. — У меня в детстве корешок был, любил в бане за девками подглядывать. Тоже стеснялся, краснел жутко, но ведь подглядывал же. Блюдуны, елы-палы.
— Пошел вон, — спокойно сказал Зуев. — И начинай сушить сухари. Все равно я к тебе скоро с ордером приду.
Короче, спорить было бесполезно. Дяденька придумал себе удобную версию, и дяденька вовсю пытается обосновать ее. Хотя — убей, не пойму, чем она ему так приглянулась.
У двери я не выдержал и оглянулся. Последний аргумент настойчиво просился наружу. Ранее он не был озвучен по той простой причине, что и самому казался не особо веским — не говоря уж о Зуеве, который даже железобетонные версии отметал с легкостью бульдозера. Но в данном случае у меня выбора не оставалось. Пришлось использовать и этот вариант:
— Слышь, Зуев? А ничего, если я скажу, что ни сном, ни духом был, что Иванец бабки перевозить собирается?
— Совершенно ничего, — уже успевший погрузиться в какую-то писанину, он даже не поднял головы. — Тем более что Иванец утверждает обратное. Говорит, что накануне при тебе об этих деньгах разговор вел.
Я вздохнул и прикрыл дверь с той стороны. У меня было отчетливое понимание того, что меня подставляют, и не менее отчетливое непонимание — зачем это кому-то нужно. При любом раскладе возместить эти два с половиной миллиона баксов я не сумею, даже если индусы правы и мы живем по нескольку жизней. Опять же, если сяду в тюрьму, непонятно, кто от этого выиграет. По всему выходило, что выигрывать должен Иванец, но только в чем заключается выигрыш? Прибыли — ноль. Злобу на меня затаить тоже не мог — он был слишком известной фигурой среди привокзальной таксерской братии, и я бы запомнил, случись между нами какие-то недоразумения. Разве только месть за каких-то неведомых дружков, во времена оны угодивших под мою горячую руку? Но это тоже вряд ли — судя по тому, с какой легкостью он пустил по этапу свою бывшую команду, отношение Иванца к дружкам было цинично-прагматическим. О какой мести тут может идти речь?!
По дороге домой я чувствовал, что мозги закипают. Говоря откровенно, меня и так сложно назвать гением логических умопостроений, а когда в предлагаемых условиях задачи логика отсутствует, как составляющая, тут уж вообще — туши свет, бросай гранату.