И в ту же самую секунду Никонов ощутил не столько радость творения, сколько смутную тревогу, еще не зная, куда повернет жизнь.
Она повернула так, что Геннадий Тихонович вскоре ощутил себя всадником на дикой лошади, несущейся неизвестно куда. Команда посвященных работала растущим фронтом: идея о привлечении новых через «места силы» оказалась вполне работоспособной. Действительно, необычных людей рано или поздно судьба приводила к этим местам, и они естественным путем оказывались в объятиях Консорциума, как с чьей-то легкой руки стали называть сонм одаренных. Его состав рос.
Теперь члены Консорциума общались независимо от отцов-основателей. На съезде-то все дружно, голос в голос пели песню о единстве действий, один за всех и все за одного и т. п. — сами отцы, прежде всего Кузьмич, почуяли, что дело завернется посложнее, чем хотелось бы.
Так оно и вышло.
На «съезде» трудно еще было понять, кто есть кто. И может быть, не там это началось. «Это» — раскол в сообществе, отделение группы лиц, решивших, что они и без всяких старших наставников добьются своих целей. А эти цели… точнее, цель — власть. Сначала тайная, а там и явная.
1
Здесь Геннадий Тихонович прервался. Из старомодного графина плеснул воды в стакан, отпил, улыбнулся:
— Извините. Отвык от долгих монологов…
Итак, в Консорциуме завелись свои черви. Сразу этого не заметили. Впрочем, Лосев вслед за скрытным Кузьмичом тоже уловил тревогу и попытался добросовестно разобраться в ней. Разобрался. Вывод был таков: у Консорциума по-прежнему нет ясной программы действий. А ведь теперь характер его сильно изменился, изменились сами его члены: оказавшись вместе, они сильно повлияли друг на друга, сверхспособности каждого резко выросли… а раз так, значит и нечего сидеть тишком, ждать у моря погоды. Надо вперед, открывать тайные пространства, врываться в них, упиваться бешеной радостью открытий, чувствовать себя первопроходцем, конкистадором! Это казалось близким, пьянило разум, горячило кровь… И в общем-то, горячие головы были недалеки от истины.
Среди всего Консорциума Кузьмич оставался самым мощным экстрасенсом. И его дар, конечно, в коллективе вырос, и пространства, прежде смутно брезжившие за горизонтом бытия, придвинулись совсем близко. Причем вовсе не в тех местах силы, к которым он привык, а в его собственной квартире, где вот уже несколько лет он жил один.
2
Это было внезапно и страшно.
По вечерам Кузьмич обычно в дружбе с пивком и телевизором просиживал за полночь, пока сон не наплывал невидимыми мягкими волнами. В эти мгновенья не раз проскальзывали виденья, предчувствия — одно из «мест» он абсолютно точно угадал в одном из таких озарений. Позже выяснилось, что несколько членов Консорциума нащупали это же место независимо от Кузьмича.