То и его дочь снова переглянулись. Теперь заговорила младшая по возрасту.
— Хорошо, мистер Дэнджефилд. Я все устрою. К вам придет человек, который скажет, где и когда.
— И еще, — вставил я.
— Да?
— Не затягивайте с нашей встречей.
Мы уже проехали полпути к отелю, прежде чем Дэнджефилд заговорил со мной.
— Клянусь богом, из-за вас все могло пойти насмарку.
— Анджело у меня в долгу.
Дэнджефилд хмыкнул.
— Вы же не думаете, что Анджело действительно убил Карлу Лозупоне?
— Этого я не знаю.
— Этого я не знаю, — передразнил меня Дэнджефилд, — До чего же вы тупы, Которн.
— Ладно, будем считать, что я тупой.
— Как я и говорил, все подстроено. Это же ясно, как божий день. А знаете, кто его подставил?
— Я знаю, какой ответ вы хотели бы услышать.
— Какой же?
— Его тесть и жена, так?
Дэнджефилд посмотрел на меня и улыбнулся, Потом откинулся на мягкую спинку заднего сидения «роллса» и повернулся к окну.
— Вы правы, приятель, — только сказал он это, похоже, себе, а не мне.
Портье-китаец «Раффлза» не улыбнулся мне, как обычно, когда я попросил у него ключ и большой конверт из плотной бумаги.
— Вас ждут, мистер Которн.
— Где?
— В вашем номере.
— Разве вы пускаете кого-то в номер в отсутствие хозяина?
Тут он выдавил из себя улыбку.
— Полиции не принято отказывать.
— Понятно. Вы дадите мне конверт?
Получив конверт, я вложил в него желтую коробочку, заклеил его, написал свою фамилию и протянул портье.
— У вас есть сейф, не так ли?
— Разумеется.
— Вас не затруднит положить туда этот конверт?
Он кивнул, а помолчав, добавил:
— Я очень расстроился, узнав, что мисс Лозупоне…
— Понимаю, — прервал я его, прежде чем он успел выразить мне соболезнование. — Благодарю вас. Это ужасно.
— Ужасно, — подтвердил он и направился к сейфу, чтобы запереть в него микрофильм, с помощью которого Дэнджефилд собирался отправить в тюрьму отца Карлы Лозупоне.
Я думал о Карле, пока шел к номеру, где ожидала меня полиция, чтобы спросить, кто такая Карла и почему она умерла. Наверное, они не стали бы спрашивать, кто будет скорбеть о ней, хотя и на этот вопрос я не смог бы дать им исчерпывающего ответа. Ее отец будет скорбеть, решил я. Джо Лозупоне, по ее словам, низенький лысый толстячок. Он, однако, не ограничился бы посыпанием головы пеплом, но сделал бы все возможное, чтобы отомстить. Наверное, какое-то время будут скорбеть ее любовники, к ним я отнес и себя, мужчины, которые помнили, как она говорила, как выглядели ее волосы на подушке, как она ходила по комнате.
Меня ждали двое. Один стоял у окна, второй сидел в кресле. Стоявший у окна повернулся, когда я открыл дверь. Худощавый, с высоким лбом, шапкой черных волос с пробором посередине, в очках с черной пластмассовой оправой и пиджаке, предназначенном для того, чтобы скрыть кобуру с пистолетом на поясе.