— Делла, позвони в табачный киоск напротив Дома Правосудия и попроси послать коробку пятидесятицентовых сигар Питу Доркасу. За мой счет.
— Да, сэр, — кивнула Делла. — Пока вы говорили с Доркасом, звонил Пауль Дрейк. Сказал, что придет сюда.
— Немедленно пошли его ко мне. Не успел Мейсон сесть за стол, как открылась дверь и в кабинет вошел Дрейк.
— Ну, что ты выяснил? — спросил Мейсон.
— Всего понемногу, — ответил детектив, опускаясь в кресло у стола.
— Я тебя слушаю.
Дрейк достал из кармана записную книжку.
— Она не его жена.
— Кто она?
— Женщина, проживающая с Фоули в доме 4889 по Милпас Драйв под именем Эвелин Фоули.
— Меня это не удивляет. По правде говоря, Пауль, это предположение явилось одной из причин, побудивших меня прибегнуть к твоей помощи.
— Но как ты догадался? Вероятно, со слов Картрайта?
— Сначала давай послушаем тебя.
— Женщину зовут не Эвелин Фоули, а Паола Эвелин Картрайт. Она — жена твоего клиента, Артура Картрайта. Перри Мейсон медленно кивнул.
— Ты все еще не удивил меня, Пауль.
— Наверное, тебя ничем не удивишь, — буркнул Дрейк, листая записную книжку. — Клинтона Фоули зовут Клин тон Форбс. Он и его жена, Бесси Форбс, жили в Санта Барбара. Они дружили с Артуром и Паолой Картрайт. Постепенно дружба между Форбсом и миссис Картрайт переросла в интимность, и они удрали. Ни Бесси Форбс, ни Артур Картрайт не знали, где они скрываются. Это был крупный скандал. В Санта Барбара обе семьи принадлежали к сливкам общества. Предварительно Форбс превратил свое состояние в наличные. Они уехали в автомобиле, не оставив следов. Картрайт, однако, сумел их найти. Он выследил Форбса и выяснил, что тот стал Клинтоном Фоули, а имя Эвелин Фоули скрыло Паолу Картрайт.
— Тогда почему Картрайт снял в аренду соседний дом и шпионил за Фоули?
— А что ему оставалось делать? — воскликнул Дрейк. — Женщина ушла по своей воле. Убежала от него. Не мог же он прийти и сказать: «Дорогая, я здесь». А потом ждать, что она бросится к нему в объятия.
— По-моему, ты ошибаешься, — покачал головой Мейсон.
— Ты думаешь, он решил отомстить? — спросил Дрейк после минутного раздумья.
— Да.
— А не кажется ли тебе странным, что его мщение не пошло дальше жалобы на собачий вой? Довольно не обычная месть. Как в том анекдоте, когда муж дырявил зонтики любовникам своей жены.
— Послушай, — оборвал его Мейсон, — я не шучу.
— Допустим, ты совершенно серьезен. И что из этого следует?
— Версия о том, что Картрайт пожаловался на собачий вой лишь для того, чтобы выманить Фоули из дома, трещит по всем швам. Во-первых, к чему такие сложные приготовления. Во-вторых, Картрайт должен был предварительно встретиться со своей женой. Причем встретиться в отсутствие Фоули. Тогда какого черта Картрайт впутал в это дело окружного прокурора?