Не знали ни овдовевшая княгиня, ни осиротевшие княжичи, ни верный их роду воевода Ратибор, ни ближайшие бояре, ни дружинники, присягнувшие на верность роду Святослава Ольговича, что хитрый грек Антоний, предвидя скорую кончину князя, еще поутру тайно послал верного ему монашка в Новгород Северский с грамоткой. Забыл прехитрый грек и про свой сан, и про прежнюю дружбу и хлеб-соль со Святославом. Извещая братьев Всеволодовичей о предсмертном состоянии черниговского князя, писал: «Княгиня с меньшими княжичами в горестном состоянии. А Олега Святославича нет. Он с дружиной в Курске. И ничего еще не знает. Спешите в Чернигов. Найдете богатства несметные».
Святослав Ольгович покинул сей бренный мир пятнадцатого февраля 1164 года по рождеству Христову, а восемнадцатого со стороны Путивльских ворот в град на взмыленных лошадях въезжал Олег Святославич Курский с малой числом курской дружиной.
— Что же ты, чадо милое, Олег Святославич, мало воев с собой привел?! — едва оставшись с ним наедине, упрекнула княгиня Олега, доводившегося ей пасынком, ибо рожден он был от половчанки Аеповны, первой супруги Святослава. — Не мог поболе что ли из Курска захватить?.. Знаю, там воев всегда было достаточно… да и ратоборцы они известные.
— Так спешил же, матушка-княгиня… — удивился князь курский таким напористым вопросам со стороны Марии Петриловны, больше похожим на упрек ему и уязвление его княжеской чести. Не успел передохнуть, оклематься с дороги — и на тебе… упреки. — Взял тех, что под рукой были, на конь — да и к вам! Да и зачем много? Свершить погребение батюшки со всеми приличествующими ему почестями моих воев вполне хватит. Да и ваших, черниговских, как заметил уже, немало пребывает… в здравии.
— Ты это серьезно? — Полыхнула княгиня зеленым пламенем своих великих и красивых, несмотря на годы, очей. — Или только несмышленышем малолетним да дурнем деревенским прикидываешься?..
— Что — серьезно? — не понял курский князь новых упреков княгини, и от этого непонимания начиная раздражаться. — Что серьезно, матушка-княгиня?
Когда Олегу шел только четвертый годок от роду, Святослав Ольгович, отец его, будучи новгородским князем, влюбился в новгородскую красавицу Марию, дочь посадника Петрилы Микулича, незадолго до этого погибшего в сражении с войсками Юрия Долгорукого у Ждани-горы. Очи этой новгородки были сравнимы разве с зеленью трав луговых да гладью озер лесных — такие же чарующе-колдовские, как у речных русалок. И бездонные-бездонные… А волосы — со снопом спелых колосьев — золотые да пышные.