Метод дознания, который Билли Спанглер применял ко всем возможным кандидаткам, включал два ключевых вопроса. Первый: «Каково ваше мнение о Глории Баттерфилд?» Так звали самую знаменитую шпионку в Проекте, схваченную Глазом в тот момент, когда она в соседнем городке собиралась передать комплект калек в руки вражеских агентов — двух старушек и мужчины, которые изображали из себя ее родственников, а одна из старушек представлялась еще и больной. Вся шайка была схвачена, разумеется. Это было очень, очень засекреченное дело — никакого открытого суда, но слухи об этом расползлись, и никто никогда официально не опроверг, что Глория Баттерфилд и ее помощники пришли к очень несчастливому концу, куда более живописному, чем простая смертная казнь.
В них не стреляли из винтовок, им не отрубали голову. Но в одном можно было быть уверенным. Никто никогда больше не увидит Глорию Баттерфилд на этой земле.
Билли говорил о ней медленно и нравоучительно. Он создавал впечатление, что знает об этом больше, чем иные прочие. Когда обсуждали Глорию Баттерфилд, всегда намекалось на то, что сказал Билли Спанглер. Он был неофициальным экспертом по этому делу. Он знает о нем больше, чем говорит, — таково было всеобщее мнение. И этот случай с Глорией Баттерфилд, и его претенциозно-загадочные высказывания о нем значительно подняли престиж Билли Спанглера как некоего оракула по вопросу о шпионах.
Хотя, хватит о дознавательном вопросе номер один. Если девушка проходила его, если она высказывала в меру отрицательное мнение о Глории Баттерфилд и более восторженное одобрение неизвестного, но радикального метода, которым (по слухам) избавились от Глории Баттерфилд, Билли Спанглер переходил к вопросу номер два, очень простому: «Как вы относитесь к любви?» Тут девушки немного расслаблялись, и Билли расслаблялся, когда задавал этот вопрос. Он улыбался, показывая свои белые зубы, такие идеальные, что они выглядели как комплект прекрасных протезов, хотя ясно было видно, что они были вставлены в идеально здоровые розовые десны самой природой. Он не только выставлял напоказ свои красивые зубы и десны, когда задавал этот вопрос, он открывал весь рот, демонстрируя его кораллово-розовую внутренность, блестящую от слюны, как внутренности какой-нибудь морской коралловой пещеры, в которую в ритме приливов и отливов попадает и снова отступает вода. Виден был его небольшой розовый язык, цвет которого был немного темнее, чем розовый опенок десен, а кончик языка был густо-красный и такой гладкий, что вкусовые сосочки на нем почти не были видны. Он выглядел искусственным, этот идеальный розово-красный язык. И поэтому, когда Билли Спанглер открывал рот и улыбался, и рот его оставался некоторое время открытым после этого лисьего вопроса, девушки обычно разражались чистым веселым смехом, чувствуя, что самая серьезная часть интервью прошла. Но на самом деле Билли Спанглер был в высшей точке своего дознания. Хотя вопрос казался легким и задавался в игривой манере, неправильный ответ на него сразу же завершал интервью немедленным отказом. Очень серьезным был этот вопрос Билли Спанглера об отношении девушек к любви. Ему не нужны были девушки, думавшие о ней слишком много, как не нужны были и девушки, относящиеся с нервной антипатией к самой идее любви. Ему нужна была девушка с целостным легким и радостным отношением к ней, как к абстрактному предмету, разновидности отношений, которые мальчики привыкли получать от своих матерей, например. Чистое и простосердечное отношение к любви как к некоей абстракции — вот чего он искал.