— Да, сэр, прекрасно, — повторила она.
Это был разговор вроде и бесцельный, но выражавший добрую волю. И Билли почувствовал, что добрая воля должна быть краеугольным камнем их отношений. Каким-то странным образом ему не было неудобно из-за красоты новой девушки. По всей видимости, эксперимент с Большой Эдной очистил его. Это было как извержение, и, наверное, большая часть его жестокости нашла себе выход, сделав его спокойнее и чище внутри. Он чувствовал себя, как будто принял слабительное, которое помогло ему вывести все шлаки и оставило его тело чистым, как у новорожденного младенца.
— Ну как дела, милая? — спрашивал он каждый раз, когда она проходила мимо него, и она неизменно отвечала:
— Просто прекрасно, мистер Спанглер. Я ни капельки не устала.
Она еще не надела униформу. Униформа Большой Эдны ей не подошла и была отослана к портному для подгонки. Ее должны были принести в четверть шестого, и Глэдис могла бы переодеться. Билли Спанглер очень боялся этого момента — пойдет ли ей форма? — и представлял себе, что она будет сидеть просто идеально. У нее были молодые безупречные формы, а то, как она двигалась — очень быстро, немного покачиваясь — говорило о хорошем здоровье и правильном образе жизни.
Ровно в пять пятнадцать униформа вернулась от портного, и Билли сказал новой девушке:
— Глэдис, милая, прибыла ваша униформа.
— О, Господи, — воскликнула Глэдис. Голос ее дрожал. Можно было подумать, что она рассматривала униформу как привилегию и торопилась надеть ее, ликуя, как молодой солдат, надевший мундир своей армии. Но что-то было не так, то ли в размерах, то ли в подгонке, потому что когда она вышла из женского туалета, на ее прекрасном личике лежала тень недовольства.
— Ах, мистер Спанглер, — сказала она, — брюки слишком тугие. Наверху не застегиваются.
— Что? — сказал Билли.
— Посмотрите, — ответило от ему.
Билли мог убедиться, что так оно и было. Брюки были сделаны слишком узкими и бедрах или в талии и верхняя пуговка не застегивалась. Ширинка сверху образовывала щель, в которую было видно розовое ни жнее белье девушки и плоть, просвечивающая сквозь него, цвета свежей юной розы, так что Билли мгновенно вспыхнул.
— Могу я снять их? — спросила девушка. Билли подумал немного, отвернувшись к окну, рассеянно глядя на улицу, руки — в карманах.
— Нет, — ответил он в конце концов. — Походите в них, а завтра мы снова попытаемся подогнать их, или даже купим вам новые.
С этого момента Билли стало очень неудобно в автокафе, и каким-то образом его неудобство влияло на всех трех девушек. Неприятности пошли чередой, мелкие неприятности, не стоящие упоминания, но накапливающееся волнение и напряжение стали совсем тяжелыми к тому времени, когда пора было закрываться.