Шелда не выходила у меня из головы. К этому времени, думал я, известие о перестрелке облетело отель. А каково узнать, что один человек убит, а второй — при смерти, и произошло это в твоем саду. Шелда могла вообразить, что во всем виновата только она. И пока Кларк готовил пресс-конференцию, я прошел в свой кабинет.
* * *
Стол Шелды в приемной пустовал, но мисс Куингли сказала мне, что она в кабинете. Там она и сидела, бледная, как смерть. Увидев меня, Шелда бросилась мне на грудь, я обнял ее и подождал, пока она выплачется.
— У нас полно хлопот и без твоих слез, — улыбнулся я.
— Марк…
— Я все знаю. Ты отвела Жульет в свою квартиру. Ты сказала Диггеру, что она там. Во всем виновата только ты.
Она с негодованием оттолкнула меня.
— Черта с два!
— Я рад это слышать.
— Ей, должно быть, очень грустно. Столько лет любить человека и узнать, наконец, что он-подонок. Как он?
— Еще жив.
— Теперь, наверное, я не смогу поверить ни одному мужчине. Я ни на секунду не сомневалась в Салливане. И она так любила его.
— Может, оно и к лучшему, что все стало на свои места.
— Кстати, я ему ничего не говорила.
— О чем ты?
— Я не говорила Диггеру, что она в моей квартире и хочет его видеть. Не говорила. Должно быть, мадам Жирар сама позвонила ему.
— Она не звонила.
— Тогда как он узнал?
Шелда задала хороший вопрос. Кто-то расставил ловушку.
Скорее всего, Бернардель.
— Тебе придется жениться на мне раньше, чем я предполагала, — добавила Шелда.
— Как так? — я сразу забыл про толстяка-француза.
— Вероятно, я больше не смогу жить в своей квартире.
Представить страшно, что там было сегодня днем. Я даже не хочу возвращаться туда за вещами.
— Ничего себе причина для замужества.
— Ну почему ты такой зануда?
Телефонный звонок прервал этот несколько абсурдный разговор.
— Мистер Хаскелл? — я узнал голос Шарля Жирара. — Вас не затруднит подняться к нам на несколько минут?
Ровный, бесцветный голос.
— Хорошо. Я сейчас приду.
— Что слышно в больнице?
— Пока изменений нет.
— Заранее благодарю вас за то, что вы уделите нам время.
— Я уже выхожу.
— Только это тебя и спасло, — хмыкнула Шелда, когда я положил трубку.
Бодрости она, похоже, не потеряла.
Я чуть не ахнул, когда Жирар открыл мне дверь номера. Он постарел лет на десять. Морщины на лице стали глубже, глаза запали, кожа посерела.