Сладкий аромат, которого я так ждал, заполнил комнату, вознес мою душу к прозрачным высотам блаженства. Самым быстродействующим из всех наркотиков, конечно, был тот, который выделяла Куколка…
* * *
Перед нами высился нагруженный больными, ранеными, людьми, пришедшими сюда скоротать свои последние дни, огромный белый ковчег больницы Анри-Мондор. Мы направились в терапевтическое отделение, расположенное позади ультрасовременного здания отделения кардиологии, в правом флигеле, рядом с родильным. У входа, перед раздвижными дверями, курили закутанные в халаты больные с изможденными лицами и обращенными в никуда усталыми стеклянными взглядами. Мы поднялись на четвертый этаж, в тридцать шестую палату. Я ненавидел этот тлетворный запах, эти безликие комнаты, забитые металлом и лекарствами. Все здесь откровенно напоминало о хрупкости бытия, могуществе смерти и слабой границе, отделяющей одно от другого.
Жюли Виолен лежала поверх одеяла, так что были видны крошечные синяки у нее на груди. Ее расширенные недавними страшными переживаниями зрачки заполнили почти весь белок глаз. Укрепленный под потолком телевизор транслировал старый черно-белый мультик Текса Эйвери.[38] Она медленно повернула голову в нашу сторону и снова уставилась в телевизор, который даже не смотрела. Мы услышали, как она едва слышно прошептала:
— Опять жандармы? Я уже по меньшей мере три раза подряд все рассказала. Я без сил, я так устала… Неужели не понятно? Уходите, пожалуйста, я ничего вам не скажу…
— У нас всего несколько вопросов, мадемуазель Виолен.
— Я же сказала, уходите. Или я позову медсестру!
Элизабет Вильямс склонилась над кроватью:
— Вас не побеспокоит, если я сяду вот здесь, рядом с вами, на этот стул? Мне бы хотелось поговорить спокойно, с глазу на глаз, как женщина с женщиной. — Она обернулась ко мне. — Не могли бы вы выйти, мсье Шарко?
— Но, Элизабет, я должен остаться!
Она за руку вытащила меня в коридор. Я повиновался.
— Послушайте меня, комиссар. Дайте мне несколько минут поговорить с ней. Я знаю, как себя вести, поверьте. Этой девушке нужно успокоиться, понимаете? Она пережила очень сильную травму, так что действовать надо осторожно. Попейте пока кофе или шоколаду.
— Постарайтесь вытянуть как можно больше информации! Нам надо продвигаться вперед!
— ОК. Но она не доверится мужчине, тем более комиссару полиции. Так что исчезните!
— Она не знает, что я комиссар! И принимает нас за жандармов!
— Думаете, это лучше?! Исчезните!
— Как прикажете, мадам…
Я спустился на первый этаж, вставил монетку в автомат и с чашкой горячего шоколада вышел во двор, на свежий воздух. Старуха с согнутой в дугу спиной и жирными космами улыбнулась мне, обнажив кладбище съеденных табаком зубов, и, прихрамывая, подковыляла ко мне.