Я достал бумажник и бросил грустный взгляд на сепированную фотографию жены. Сила любви наполнила мое сердце печалью. Я пробормотал:
— Я сделаю, как вы сказали, Элизабет… Я посмотрю диски…
* * *
Зал цифровой обработки научно-технического подразделения полиции напоминал студию звукозаписи, вроде той, что в Экюлли, только гораздо меньшего размера.
В поисках истины в ней обрабатывали различные видео— и звукозаписи, изъятые в ходе судебных разбирательств.
Я устроился в небольшой комнате, где громоздились видеомагнитофоны, телевизор, компьютер и множество других приборов, назначения которых я не знал. Инженер Паскаль Артемис положил на телевизор четыре диска:
— Мсье Шарко, если хотите, вы можете смотреть фильмы целиком, но я скопировал отдельные куски и перевел их в цифру, на отдельный диск, чтобы выявить что-нибудь… Куски, где можно отметить изменения места, положения…
— Как это? Я не понимаю…
— Вы увидите…
Он усадил меня перед телевизором.
На экране появились первые кадры. Сидящая на стуле Сюзанна; руки связаны за спиной, а лодыжки примотаны к ножкам стула… Хрупкое фарфоровое тело вырисовывается на темном фоне… ослепительный свет бьет прямо в лицо и заставляет ее почти закрыть глаза. От этих кадров я снова ощутил бессилие и отчаяние; меня охватило желание встать и бежать отсюда. Но внутренний голос приказал мне сидеть.
Артемис прервал просмотр и открыл другой файл, цифровую реконструкцию, заранее записанную им в компьютер.
— На первом диске видно, что ваша жена была многократно снята под разными углами. У нас есть мощная программа экстраполяции. По отдельным изображениям, при помощи алгоритма предсказания и обработки контрастности, освещенности и иных параметров, мы имеем возможность почти полностью восстановить картину того места, где она находится. Посмотрите…
Он нажал на «пуск». Появилась комната. При помощи чего-то вроде виртуальной камеры создавалось ощущение, будто мы находимся внутри.
— Похоже на благоустроенный туннель, — заметил я.
— Точно. И столбы, поддерживающие своды, и выступающая иногда на объективе сырость свидетельствуют о том, что это под землей. Пещера…
Картинка постоянно повторялась, мы видели кровать, ночной горшок, стол, стул, висящее над кроватью небольшое распятие. Крепкая металлическая дверь перекрывала вход в помещение. Преисподняя, Тартар…
— Еще одна сцена… — сказал Артемис. — Невыносимая… Показывать?
Я утвердительно кивнул, и он нажал кнопку. Снова появилась Сюзанна со связанными руками. Теперь она стояла в углу. Пластмассовый шар с продетым сквозь него кожаным шнурком мешал ее губам шевелиться. На потрескавшейся от холода и утончившейся от постоянных ударов коже, казалось, была записана история ее страданий. Хотя волосы у нее были чистые и простыни на постели тоже. Ее освещал мощный фонарь, а изображение, в отличие от предыдущей сцены, подрагивало. Видимо, он держал камеру в руке. Металлическим, измененным холодным голосом он приказал: