По-прежнему не поднимая глаз, он продиктовал мне все эти данные, нахлобучил шапку и отправился в психиатрическую лечебницу получать свой галоперидол в утвержденных схемах и под пристальным наблюдением. А я побежал звонить, сгорая от любопытства.
Выяснилось, что все чистая правда. Сергей Палыч, фрезеровщик с «Серпа и Молота», накопил отгулов и решил на неделю съездить в родную деревню, в Серпуховской район, проведать родню. И на платформе Царицыно поскользнулся на льду, ударившись головой о ступеньку. Поэтому его никто и не хватился, думали, он в деревне на печке лежит. А лежал он в это время в реанимации, где его соседом по койке оказался сосед и по дому, и по цеху. Вот как бывает.
А раз зимой, в воскресенье, иду я на очередное суточное дежурство. Гляжу, у дверей реанимации стоит военный, небольшой, худощавый, лет сорока, с каким-то уставшим лицом, судя по двум маленьким звездочкам на погонах, прапорщик, и давит на кнопку звонка. И по всему как-то мне стало понятно, что торчит он здесь уже долго. А если в реанимации утром двери заранее не открыли, то можно звонить до посинения, к пересменке обычно там такая кутерьма творится, даже звонка не слышно. Я в таких случаях бежал по лестнице на первый этаж в приемный покой и оттуда поднимался на буфетном лифте в реанимацию. Я было завернул к лестнице, но вдруг решил полюбопытствовать у прапорщика, по какому поводу он явился с утра пораньше.
Оказалось, прапорщик служит в автобате и один из солдат его взвода, водитель армейского грузовика, накануне вечером сбил человека, который перебегал улицу. И беднягу этого привезли в нашу реанимацию без сознания, без документов, записали неизвестным, а когда прапорщик ночью дозвонился, то ему ответили, что состояние неизвестного тяжелое.
— Вы знаете, — сказал прапорщик и вздохнул, — ведь солдат этот — золотой парень. Такие далеко не с каждым призывом приходят. Он и машину в образцовом порядке содержал, и на политзанятиях лучшим был. Но если тот, кого он сбил, не дай бог, скончается, то ему тюрьма будет, и никто на его заслуги даже не посмотрит.
Я пообещал, что мигом выясню о состоянии неизвестного, попросив подождать буквально минуту.
— Девочки, — просунув морду в раздевалку, спросил я, — как там неизвестный, которого вчера привезли?
— Умер, в три часа ночи! — мигом сообщили девочки. — Там такие травмы, что ловить нечего. И вообще скройся, бесстыжий. Не видишь разве, мы голые.
Я вздохнул, даже куртку не стал снимать, а пошел открывать дверь, за которой стоял прапорщик.
— К сожалению, ничем не могу вас обрадовать, — сказал я, видя, как у него на лбу выступила испарина. — У неизвестного оказались травмы, несовместимые с жизнью. В общем, он скончался. Ночью, в три часа.