Прапорщик длинно-длинно выдохнул.
Чтобы не околеть окончательно, я быстро побежал обратно. А что неизвестных бывает много, так не соврал. Однажды на шесть коек в блоке их целых трое было.
Вообще-то всегда нужно около постели больного про его состояние выяснять, чтобы такой путаницы не случилось.
Тем временем под воспоминания о неизвестных я уже записал протокол в журнал и в историю болезни и поставил точку. Обычно это делают вдвоем, но Витя Белов побежал отчитываться на утреннюю конференцию, а меня оставил бумажки оформлять, собака.
— Смотрите, не забудьте, доктор, — произнесла за моей спиной операционная сестра Ирина и положила передо мной на стол марлевую салфетку, — не каждый день такие трофеи достаются.
Я развернул и посмотрел. На чуть измазанной кровью салфетке лежала пуля. Я взял ее, покатал между большим и указательным пальцем. Она была черная, твердая и гладкая. Почти недеформированная. Не латунная, а свинцовая. Странно маленькая. Как в патронах от мелкашки, из которых мы стреляли, когда в школе сдавали нормы ГТО.
Но каким образом казачка из мелкашки-то подстрелили? Если бы стреляли те, кто вчера штурмовал Белый дом, в нем должна была быть другая пуля. От «макарова», от «стечкина», от «ТТ» на худой конец. Но выстрел ведь точно с близкого расстояния, тут и «макаров» насквозь прошьет, не говоря о других пистолетах. А эта пуля только пробила почку и застряла в латеральном канале. Повезло казачку. Кишки даже не царапнуло. Да и представить, что кто-то побежал в атаку на Белый дом с мелкашкой, при самой буйной фантазии невозможно. Там вчера оружие посолиднее было, там танки и бронетранспортеры задействовали.
Ага, знаю, у кого спросить. Есть у нас специалист по пулям. Сейчас конференция закончится, и я все у него разузнаю. А пока и перекурить можно. Да и на чай время хватит. Я еще раз потянулся и толкнул дверь в коридор.
По лестнице бесшумной стайкой прошелестели девочки в одинаковых синих платьях с белыми воротничками, на голове у каждой — косынка с красным крестом. Медицинская школа при церкви, где готовят сестер милосердия. Во главе отряда, в платке, с медным наперсным крестом поверх черной рясы, сестра Наталья. Всегда серьезна, даже строга, поравнявшись со мной, с достоинством кивнула и, оглянувшись на свой выводок, шепотом поторопила. Подождала немного и повела их в процедурный кабинет набираться уму-разуму.
Мало кто сейчас признает в сестре Наталье ту голубоглазую блондинку, веселушку-хохотушку, старшую медсестру из гинекологии. Не так уж много времени прошло, как она с мирской жизнью завязала, а как изменился человек! А ведь раньше, бывало, она рассказывала что-то очень смешное, например, как ее папа, военный летчик, не пускал ее на танцы, приходилось удирать через балкон третьего этажа, слезать по дереву, а он бегал за ней с ремнем по ночной Кубинке.