– Ох, стало быть, сумели вы с хлопчиком загадку-то разгадать?
– Кто знает, кто знает, – весьма туманно ответил мистер Ренар, перекидывая тело мистера Слотера на плечо рыжего кебмена. – Майкл, будь так добр, прихвати ту палку, которой ты долбил дерево.
– Это ржавая железяка, сэр.
– Без разницы. Это улика. Вот я же взял книжку, она тоже улика.
Наверное, уже не стоит впадать в излишнюю детализацию, подробно описывая нашу дорогу в кебе из порта до лечебницы. В своё время мой учитель позволил себя упечь туда едва ли не на сутки, так что показываться в регистратуре снова ему было рискованно.
Таким образом, образованного кота по фамилии Слотер сдавали мы с рыжим донцом. К этому моменту бывший педагог-историк-филолог-географ умудрился прийти в себя, начать орать дурным голосом, царапать стены, бегать по потолку, бросаться на медицинский персонал с угрозами, так что в психиатричку пошёл как по маслу. До нашего дома добрались уже, наверное, под утро, когда кебмен с кудрявой гривой, забекренив кубанку, оглашал окрестности бодрым героическим пением:
По горам, по рекам метелица вьётся,
Сильные морозы по земле трещат.
Проклятый германец на нас наступает,
На нашу державу, на крест золотой.
Хотели германцы, чтоб наши казаки
К ихнему престолу служить бы пошли…
Ну, надеюсь, вы уже немножко знаете нашего Фрэнсиса, чтобы предположить развитие сюжета этой, с позволения сказать, песни. Если нет, я вкратце напомню: их казаки не пошли служить проклятому германцу, закипела кровавая битва, казаки молились, чтоб их головы не сложили в курган, а в это время повсюду пели птички.
Собственно, на этом всё. Концовка открытая, кто кого победил, непонятно.
С другой стороны, а так ли это важно? Если призвать на помощь логику, то сразу становится ясно – поскольку поют казаки, а не германцы, то, видимо, именно казаки вышли в плюсе. Будь победа за немцами, вряд ли бы Фрэнсис об этом так радостно пел.
Старина Шарль ждал нас практически на пороге с большим зонтом. Собственно, такого уж ливня не было, просто мелкий дождичек, который у нас в Лондоне идёт едва ли не круглосуточно в том или ином районе. Мы разделись в прихожей.
– Майклу кружку подогретого молока, мне кофе по-бретонски, – с необычайной вежливостью попросил Лис. – Дело раскрыто. Боюсь, мы не сможем вернуть нашему клиенту деньги, но его книга у нас. Хотя, если, конечно, подумать…
– Вряд ли уличному музыканту кидали крупные купюры, – сразу догадался я. – Он мог хранить только мелочь.
– Вот именно, – поддержал меня наставник, опускаясь в кресло и вытягивая ноги перед камином. – Ты не забыл взять улику?