– Э-э?
– «Кораблик небесно-золотой», то есть, допустим, сине-жёлтый или лимонно-голубой. Красить судно золотом весьма накладно, так вот, таких корабликов было два, и оба они ходили под шведским флагом. После полного разгрома войска императора Карла флот страны был расформирован, но один бриг ушёл в плавание, гружённый всей казной эскадры. Капитану было приказано сдать золото на хранение в Лондонский банк, и он сумел привести судно в порт. Однако той же ночью на борту вспыхнул пожар. Не спасся никто.
– Сгорели все моряки? – ужаснулся я.
– Так гласят судовые ведомости. Но, увы, список команды утрачен, всё-таки прошло больше полувека.
– Что же мы ищем здесь?
– Думаю, то же самое, что ещё вчера искал у начальника порта некий мистер Слотер, кот из «близких к природе». Представляешь, этот джентльмен задавал ровно те же самые вопросы, что и я. Поэтому, видимо, мне и удалось освободиться быстрее – все ответы уже были на руках.
– Куда же мы сейчас?
– Майкл, ты либо ленив, либо ненаблюдателен, – беззлобно щёлкнул зубами мистер Лис. – Куда пойдут любые моряки по прибытии в любой порт любой точки мира? Твоя бабушка не задумывалась бы ни на секунду.
– В кабак, – скорее утвердительно, чем вопросительно брякнул я и, кажется, попал в цель.
– Кабаков, таверн и трактиров здесь больше двух десятков. Но! Знаешь ли ты, как называется один из самых старейших? – Он выдержал паузу и эффектно закончил: – «У четырнадцати мышат». А стишок-то не так прост…
Судя по всему, да. Теперь и мне кража детской книжки у господина Растеряеффа не казалась дурацкой шуткой или надуманным преступлением. В этом деле явно нашёлся двойной, а то и тройной подтекст. Вряд ли корабль в порту мог загореться сам, да ещё и так, чтобы никто из команды не сумел спастись. А если предположить поджог?
Тогда мы выходим на таинственного некто, который в одиночку сумел перебить всех членов экипажа? Эпический подвиг, превосходящий самого капитана Флинта. Что же это было: массовое отравление, перерезание глоток спящим, общая поножовщина или массовое самоубийство? Вопросы, догадки, тайные неясные отблески лупы на безмолвной морской глади…
Внешне кабак «У четырнадцати мышат» не особо отличался от всех подобных заведений. Разве что на вывеске его были изображены семь мышей, гребущих вёслами на длинной жёлто-синей лодке с дубовым листом вместо паруса. Видимо, художник-маляр предположил, что оставшиеся семеро мышек гребут с противоположной стороны, и не заморачивался большим намёком на их существование.
Мы шагнули в распахнутые двери, окунувшись в мягкий полумрак, резкий запах чеснока и того паршивого пойла, которое моя бабуля называет своим любимым сортом виски. Лично я не думаю, что стоило бы называть алкоголем смесь кислоты для протравки металла с мышьяком, древесным спиртом и гуашевой краской. Несмотря на обеденное время, в кабаке было всего двое пьянчужек, сосущих дешёвое пиво. Толстый хозяин за стойкой делал вид, что протирает кружки.