— Я думаю, он просто не знает, что сказать, сэр.
— А я думаю, он просто говно, Лео. — Тренер помолчал, потом встал и протянул руку. — Ладно. Вот тебе моя рука. Я никогда никому не скажу, что узнал от тебя сейчас. Умру, но обещание сдержу.
Я пожал его руку, большую и сильную.
— Есть проблема, Лео. Мне нужна твоя помощь, — сказал он.
— Слушаю, тренер Джефферсон.
— Я хочу сделать тебя одним из ведущих игроков в команде. Но ты должен мне кое в чем помочь. Мой сын Айк в отчаянии от того, что ему приходится менять школу в выпускном классе. Он учился в «Бруксе», и я там учился, и его мать, и его дед.
— Чем я могу помочь?
— Встреться с ним завтра на стадионе Джонсона Хэгуда в девять утра. Потренируетесь вместе. Узнаете друг друга получше. Я составил для него программу тренировок на лето. Тебе тоже будет полезно. Только одно условие: если ты назовешь его ниггером — убью.
— Не успеете. Родители убьют меня раньше.
— Они не разрешают тебе произносить это слово?
— Даже в шутку.
— Моему сыну запрещено называть тебя крекером[24] или пидором.
— А как же ему называть меня? В футболе вечно кто-то кому-то заезжает бутсой по заднице. Надо же как-то человека обозвать, чтобы отвести душу.
— Я все учел. Если мой сын разозлит тебя так, что ты захочешь снести ему башку и обругать самыми страшными словами, то назови его просто доктор Джордж Вашингтон Карвер.[25] Это знаменитый чернокожий ученый из Таскиджийского[26] университета.
— Большой умник, да?
— Он самый.
— А как ваш сын будет называть меня?
— Он будет называть тебя Стром Термонд.[27] Большего оскорбления для белого чернокожий не может придумать.
— Сэр, а если я разозлюсь на вас, можно мне вас называть доктор Джордж Вашингтон Карвер?
— Называй меня тренер Джефферсон. Назовешь как-нибудь иначе — всыплю по первое число. Ну что, Кинг? Будут белые ребята играть у меня команде, как ты думаешь?
— Да, сэр. Уверен, что будут.
— С чего ты так уверен?
— Потому что они любят футбол. Я думаю, футбол по пятницам для них важнее, чем принципы сегрегации.
Следующим утром ровно в девять утра я стоял в южной зоне стадиона Джонсона Хэгуда и смотрел, как Айк Джефферсон шагает через северную зону. Мы медленно сближались, пока не оказались на пятидесятиярдовой линии. Странная враждебность сразу пролегла между нами. Айк не улыбнулся, не протянул мне руки, не поздоровался. Он жевал жвачку и подбрасывал мяч, чтобы иметь повод не смотреть на меня. Подбивал мяч ногой, ловил рукой, бросал и снова ловил.
— Ты взял с собой программу тренировки, которую составил твой отец? — спросил я.