— Да, я всегда при деле.
— Судья Александер звонил сегодня. Он считает, что этим летом нашу с тобой терапию можно закончить.
— Остается еще сто часов общественных работ.
— Он сократил этот срок до пятидесяти.
— А как же мистер Кэнон? Я ему нужен.
— Я звонила ему, Лео. Придется ему обойтись без тебя. Хотя он, честно говоря, рассчитывал, что ты будешь обслуживать его до конца жизни.
— Он говорил мне об этом.
— Какой ужасный тип! Когда тебя отправили к нему, я возражала — это было жестокое и дикое наказание.
— Он один на всем белом свете. По-моему, кроме меня, у него никого нет. Он боится показать людям свою доброту. Всегда ждет неприятностей, которые не происходят. Я благодарен ему. И всем вам. Вам, доктор, особенно.
— Ты сам много работаешь над собой, Лео, — (Я почувствовал, как она прячется в свой панцирь, словно черепаха.) — Я помогла лишь немного. Не забывай, тебя ко мне прислал суд.
— Помните, каким я был, когда впервые пришел в ваш кабинет с родителями?
— Ты был ужасно напуган. И в голове большая путаница.
— Очень большая?
Доктор Криддл взяла со стола, который стоял между нами, мою историю болезни. Папка была довольно толстая, и каждый раз при виде ее у меня екало сердце. В моих глазах эта история являлась леденящей кровь книгой ужасов, на ее страницах запечатлелась моя борьба с коварными замыслами злейшего врага, которым был я сам.
— Вот как я характеризовала тебя в то время. «Лео Кинг: депрессивен, подавлен, тревожен, испытывает чувства стыда, страха, растерянности, находится на грани суицида».
— Вы не скучаете по тому парню?
— Нет, не скучаю. Но пришлось много поработать, чтобы достичь сегодняшних результатов. Я никогда не встречала подростка, который так старался бы привести себя в норму. В тот день у твоей матери был такой вид, словно она готова убить тебя. А твой отец, казалось, хочет схватить тебя и убежать подальше, не оставив адреса. Отчаяние так и висело в воздухе. Это было почти три года назад.
— В тот день вы поставили мать на место.
— Твоя мать очень тяжелый человек. Хороший, но слишком властный. Она подавляла тебя и отца.
— С тех пор ничего не изменилось. Мы по-прежнему играем не в ее команде.
— Но ты узнал способ, как жить рядом с ней. А помнишь, что делал в тот день твой отец?
— Плакал. Плакал целый час. Не мог остановиться. Говорил, что я виню его в смерти Стива.
— Но ты действительно его винил… немного.
— Это было единственное объяснение, которое я мог найти, доктор Криддл. За неделю до смерти Стив кричал во сне. Я проснулся. Брат кричал: «Нет, отец! Прошу, не надо!» Я разбудил его. Стив сказал, что ему приснился кошмар, и посмеялся. Через неделю его не стало.