После ужина Дафна зашла к каждому ребенку в комнату и прочитала сказку. Фиона слышала голос матери по «радио-няне»[28], которая включалась на ночь. Она вспомнила, как мать читала ей по вечерам. Интересно, когда это прекратилось и почему?
Дафна тоже вспоминала те вечера, но она-то знала, когда это закончилось. Однажды, когда Фионе было восемь лет, она пришла из школы и заявила, что теперь сама умеет читать и не хочет, чтобы это делала мама.
То была обычная детская жестокость, которую родители хотя и ожидают от своих чад, но, тем не менее, обижаются. Вот почему Дафна столь дорожила возможностью возобновить эту традицию с внуками.
Потом она спустилась к Грэму и Фионе, которые все еще сидели в гостиной, обсуждая, как прошел день у Грэма. Когда Дафна вошла, оба умолкли, тотчас дав ей почувствовать, что она здесь чужая. Она не завидовала их близости. Даже была рада за Фиону. Все ее сыновья сделали довольно скучный выбор, и она наблюдала, как они преждевременно старятся, понимая, что довольствуются посредственностью и ничего не могут с этим поделать.
— Ладно, я пошла спать, — коротко произнесла она.
— Но еще только полдевятого, — возразила Фиона. — Ты ведь, кажется, не ложишься раньше одиннадцати-двенадцати?
Но Дафна уже поднималась по лестнице, с трудом преодолевая каждую ступеньку.
— Вы же не хотите, чтобы я вам мешала. Мне и в моей комнате будет неплохо, — бросила она на прощание.
Ей послышались скулящие нотки в своем голосе, и она возненавидела себя за это, да так, как вряд ли это удалось бы кому-либо другому. Это вышло непроизвольно. Все свои усилия она направляла на то, чтобы ее непослушные конечности двигались так, как она этого хочет. А голос мог бы и сам о себе позаботиться, а если он прозвучал жалостливым и одиноким, что ж, она старая женщина, ей и самой не доставляет радости быть такой.
Остаток вечера Фиона изливала свое раздражение на Грэма, который воспринимал это недовольство как часть семейной жизни, к которому давно привык. На следующее утро она подумала, что не надо было так набрасываться на него. Ему ведь труднее, наверное, еще и потому, что это не его мать. Но он так хорошо умеет слушать и так терпелив.
Ее снова поразило, как он далек был от нее весь вечер. Тогда она решила приписать это перспективе совместного проживания с Дафной, но сейчас не была в этом уверена. Обычно, когда речь заходила о теще, он произносил ничего не значащие слова, обязуясь терпеть ее выходки и поддерживать жену во время этого испытания, однако она ожидала и вспышки неповиновения.