Макс вычеркнул это заведение из числа мест, которые можно грабить, если ему когда-нибудь придется встать на путь преступления.
Бармен-азиат вернулся со сдачей и широкой улыбкой. «Наверное, это самая дорогая бутылка вина, которую он продал за последнее время», — подумал Макс.
— Вам нравится хорошее вино? — нетерпеливо спросил тот.
— Да, но я и о сдаче не забываю, — извиняющимся тоном проговорил Макс.
— Меня зовут Рав, — сказал мужчина, протягивая руку, которую Макс пожал.
Это был невысокий человек, пяти футов и нескольких дюймов ростом, но он казался выше, поскольку держался гордо. Одет был строго, но нелепо: на нем были тщательно отутюженные брюки и толстый хлопчатобумажный свитер с изображением игрока в гольф, вышитым на груди. И тем не менее от него исходила какая-то радость — это единственное слово, которое Макс смог подобрать для описания того чувства благополучия, которое этот человек ему внушал.
«Он мне нравится», — подумал Макс неожиданно для себя. Этот маленький шаг к позитивному мышлению позволил ему хотя бы отчасти избавиться от мрачного состояния, в которое он был погружен.
Рав тепло улыбнулся:
— Приходите еще, и я угощу вас чем-то особенным.
Макс отметил про себя, что сделал неправильное заключение об этом простом заведении, которое было все-таки не без претензий.
— С удовольствием, — с благодарностью ответил он. — А что у вас особенного?
— Вина, которые производит моя семья, а это единственное место в Англии, где они продаются, — с гордостью ответил хозяин.
Макс озадаченно посмотрел на него:
— Ваша семья? Не хотите ли вы сказать…
Рав кивнул:
— Бомбей! А вы ведь и не знали, что в Бомбее производят вина, правда?
Макс точно знал, что там их не производят, но не собирался спорить с человеком, у которого есть бейсбольная бита и бультерьер.
— Знаю, о чем вы подумали, — продолжал Рав. — Но я вас еще удивлю. В следующий раз. Вот увидите.
Макс ушел, испытывая странное предчувствие, что ему еще захочется увидеть Рава и отведать индийского вина.
В этот «первый день остатка своей жизни» он определенно начал чувствовать себя космополитом. Его социальные и профессиональные навыки расширились далеко за пределы прежде строго очерченного радиуса. Он находил общий язык с людьми и такими обстоятельствами, с которыми раньше не сталкивался. Он всем справлялся один, и Тесс не приходилось каждый час твердить ему, что все будет хорошо.
«Да все идет не так уж и плохо», — гордо подумал он.
«Все хуже, чем я думала». Тесс ощущала боль в легких, а все мышцы тела ныли так, что терпеть было невозможно. Все было бы не так страшно, если бы ей не нужно было скрывать свое состояние перед посетительницами занятий. Откровенно говоря, у всех женщин был такой вид, будто они на последнем издыхании. Но так и было задумано. Преподаватель должен выглядеть так, будто все это рутина, не требующая никаких усилий, особенно для женщины с ее опытом.