— Это может подождать. Иди, работай.
Она поцеловала его в макушку и бросилась в ванную, едва сдерживая тошноту.
«Ненавижу, когда она это делает, — подумал Тим, которого передернуло от этого проявления нежности. — Я для нее точно пятый ребенок. Разговаривает и обращается со мной, как с подростком. Противно. Хочу снова стать взрослым. Хочу вести взрослые разговоры со взрослыми людьми. Хочу рассказать кому-нибудь о своих больших проблемах. И больше всего на свете я хочу говорить о том, что не имеет никакого отношения к детям.
Мне нужна Элисон».
— Да, кстати! — крикнула Милли из ванной.
Что там еще? Тим прикрыл глаза, чувствуя, как терпение покидает его.
— Да, дорогая?
Милли глубоко вздохнула. «Ну, давай же!» — сказала она себе.
— Я хотела тебя предупредить. Ты сегодня должен вовремя вернуться. Мне нужно уйти.
— Куда?
— У меня встреча с одним старым приятелем, — как можно более таинственно ответила Милли, стараясь справиться с подступающей дурнотой.
Тим пожал плечами и ушел. Милли слышала, как закрылась дверь. Пожалуй, зерно заронено.
Она сидела на полу ванной. Такой изнурительной утренней тошноты у нее еще не было. Уж не переживания ли из-за Тима ухудшили состояние? Она чувствовала, что что-то не так, и знала — что бы это ни было, беременность тут ни при чем.
«Да мне от этого ничуть не легче, — с горечью думала она. — Я с нетерпением ждала, когда снова стану сама собой: не просто матерью, а самостоятельным человеком. Я забыла многие приемы: как говорить, чтобы голос не был визгливым, а улыбка чтоб была не как у Мэри Поппинс; как смотреть на кого-то, чтобы глаза при этом не бегали от стараний уследить то за одним ребенком, то за другим; и как говорить на темы, не имеющие отношения к детям.
Это трудно, поскольку десять лет я была матерью и больше ничего не делала. Но я буду работать над собой. Да я уже начала. Даже нашла время, чтобы читать газету каждое утро, чего не могла себе позволить, когда дети были дома.
Но теперь этому пришел конец. Все утро меня тошнит, а остальную часть дня я буду заниматься тем, что должна была сделать утром. А потом мне надо притвориться, будто я куда-то ухожу, чтобы вызвать у Тима ревность.
Кажется, я схожу с ума. Мне нужно с кем-то поговорить. Чтобы кто-то выслушал, какие у меня проблемы. Чтобы этот человек видел не только какая у меня прическа. Чтобы кто-то сказал мне, что я поступаю правильно, а если нет, то предложил бы что-то другое.
Мне нужна Фиона».
Фиона сидела на кухне и держала в руках чашку теплого чая, который она заварила себе из пакетика. Она получила от этого какое-то извращенное удовольствие, однако оно не вполне компенсировало огорчения минувшего вечера.