Он вспомнил, каким любезным стал Арчи, когда Макс согласился взять ночные рейсы, от которых все отказывались. Хитрый парень этот Арчи. Вряд ли будет его защищать или спросит, как он собирается выпутываться из долгов.
Вот с кем ему хотелось бы сейчас быть. С Арчи.
Он вскочил:
— Быстро приму душ и пойду. Возможно, еще успею подобрать одного бизнесмена, которому нужно в аэропорт.
И он небрежно снял с плеч руки Тесс.
Тесс знала, что даже если весь следующий месяц он будет возить бизнесменов в аэропорт каждые два часа, это вряд ли заполнит брешь в их финансовых проблемах. Она с негодованием подумала о том, что ей одной придется нести на себе груз ответственности за сложившуюся ситуацию.
«Что ж, такую роль я выбрала в браке, — подумала она. — Придется играть ее. Но кто поможет мне с моими проблемами? Кто выслушает меня и даст совет? Макс обращается ко мне. А мне кому пожаловаться?
Мне нужна Хитер».
— По-моему, у нас проблема, — сказала Милли.
Тим прикусил губу. В последнее время он всякий раз с негодованием воспринимал вторжение жены в свои мысли. Он не имел ничего против, если она заговаривала о чем-то необходимом, о том, что касается детей, спрашивала, когда он придет домой, или рассуждала о своих несчастных приятельницах. В таких случаях он включал автопилот и старался к месту произносить «гм», «ага», а иногда и «представляю себе», когда Милли явно ждала проявления интереса с его стороны. Но все, что требовало от него полного внимания, он расценивал как вторжение.
— Что еще? — непонимающе спросил он.
Заметив, что Милли съежилась, он смягчился:
— Извини за резкость, проблемы на работе.
— Ты не говорил, что у тебя проблемы, — сказала она, искренне встревожившись. — Что случилось?
«Отлично, — подумал Тим. — Теперь я буду придумывать проблемы. Будто мне мало тех, что у меня уже есть».
— Да ничего особенного, просто трудный клиент попался. Но я справлюсь.
Он изобразил улыбку, которая сделала его похожим на Джека Николсона в фильме «Сияние», когда тот сошел с ума и принялся бегать по лабиринту с ножом. Одного взгляда на эту улыбку было достаточно, чтобы Милли передумала делиться с мужем плохими новостями. Лучше пока это оставить при себе, подождать, пока он станет менее воинственным, только тогда они смогут по-настоящему поговорить. А ведь у них есть нечто важное, о чем нужно поговорить, хотя он этого и не знает.
У Тима уже челюсть заболела оттого, что он продолжал улыбаться.
— Ну давай, говори, что у тебя за новость?
Милли похлопала его по руке, точно он был ребенком, требующим внимания: