Я стараюсь говорить беззаботным тоном. Натаниэль, кажется, не очень-то верит.
Всю субботу я рефлексирую по поводу своего второго уровня и задницы объемом тридцать семь дюймов. Жуть. С горя я приглашаю Эми на чай в «Плаза». Официант нас игнорирует. Будь я на третьем уровне, он бы у меня носился, как жесть по ветру, но в моем положении остается только терпеливо ждать. Потом мы с мамулей идем в «Прада». Продавщицы при нашем появлении не выказывают энтузиазма. Я убеждаю себя, что это они от зависти — им ведь известно, кто я такая. Я меряю брюки, и мымра с бейджиком «Менеджер торгового зала» ехидно предлагает эти брюки выпустить в районе задницы. Повезло ей, что я не на третьем уровне. Мы гордо удаляемся.
Вечером я иду в «Замшу» и отрываюсь, словно сейчас 1999 год и задницу еще не разнесло. Должна признаться, у меня нет отбоя от поклонников, и в воскресном выпуске «Пост» появляются четыре фото Обольстительной Ви с четырьмя мужчинами. Еще не все потеряно! Намек на неразборчивость в связях бизнесу только на пользу, а в моем положении нужно радоваться любой возможности повысить уровень продаж.
Я с нетерпением жду следующего дня — у меня партия в шахматы с Бланш. Она — словно сбитые сливки на подмоченном суфле моей жизни.
В парке я сразу замечаю Бланш — больше никто не додумался надеть вдовий траур и нацепить сотню браслетов из черного кварца. Зато сегодня на Бланш никаких колец.
— Бланш, что это с тобой? Черное тебе не идет. Где твое розовое платье?
Бланш плетется, шаркая, к шахматному столику. С прошлой недели она словно постарела на десять лет.
— Ви, я не могу поверить, что его больше нет.
— Зато ты сэкономишь десять баксов.
Бланш бросает на меня взгляд, означающий: «Иди к черту». Знала бы она, что я действительно к нему попаду! Я прикусываю язык.
Мы еле ползем по узкой дорожке, минуем карусель, откуда доносятся восторженные вопли мелюзги.
— Бланш, ты ведь не знаешь наверняка, что он умер. Может, он уехал к родственникам.
— Не ездил, не ездил, а тут вдруг уехал? Ты совсем не разбираешься в мужчинах, Ви.
Впереди маячат шахматные столики. Бланш, кажется, дурно, я поддерживаю ее под локоть — вдруг она упадет? Бланш поднимает голову, я отслеживаю ее взгляд. Юрий на своем обычном месте, ухмыляется, в брежневских бровях запутались солнечные лучи.
В тот же миг Бланш кидается к столику, а доковыляв, шлепает Юрия сумочкой («Соната», мой подарок).
Юрий закрывается руками.
— Сумасшедшая! За что ты бьешь Юрия? — вопрошает Юрий.
— Я думала, ты умер! Чертов коммуняка! Казак! Либерал!
Бланш продолжает лупить Юрия сумочкой.