Мы насчитали десять танков и около батальона пехоты. Поначалу обрадовались: это не так уж много, справимся. И танков у нас больше, и позицию мы заняли удобную.
Но вот гитлеровцы подтянули батареи противотанковых орудий и минометов, к ним подошли самоходки и броневики. Перевес оказался на их стороне. Коган доложил об этом по рации командиру полка. Тот ответил, что на участках других подразделений бригады не легче, приказал держаться, пообещал в срочном порядке запросить у комбрига согласия на посылку к нам батареи противотанковых орудий или взвода танков из оставшейся в резерве роты.
— Еще и боя не было, а вы уже поддержки просите, — упрекнул напоследок подполковник Курелин и, приказав как можно чаще докладывать ему обстановку, объявил конец связи.
Упрек командира полка в общем-то справедлив. Хотя в такой ситуации нам и в самом деле без поддержки артиллерии обойтись было трудно.
Сидя в танках, мы напряженно наблюдали за приближением врага. Каждый экипаж заблаговременно взял на прицел ближайшую к нему машину.
— Огня без команды не открывать! Подпустить ближе! — передал Г. С. Коган. Говорил он спокойно, будто находился не перед лицом смертельной опасности, а на полигоне. Меня всегда подкупала в нем эта черта характера: в критические минуты подавлять ненужные эмоции, крепко держать себя в руках.
Наше пехотное прикрытие тоже не открывало пока огня. Невольно подумалось: «Каково-то стрелкам и курсантам сейчас? Мы хоть укрыты броней, она от пуль и осколков убережет, а на них катится лавина огня и металла, которая, кажется, после себя ничего живого на земле не оставит».
— Товарищ комиссар, стрелять надо! — не выдержал напряженного ожидания сержант Магомедов. Он опять был у меня за заряжающего и очень мучился своим, как ему казалось, побочным положением.
— Подожди, Резван. Еще немного…
Томительно бегут секунды…
— Пора! — кричит комбат в эфир. — По фашистам огонь! Огонь!
Наверно, все машины батальона ударили одновременно, потому что в боевых порядках гитлеровцев разом полыхнули разрывы. Два танка чадно задымили. Стрелки и курсанты тоже открыли огонь, норовя отсечь вражескую пехоту от танков.
После второго залпа строй фашистских машин нарушился. Однако они тоже ответили огнем. Корпус нашего тайка вдруг содрогнулся, в ушах зазвенело. Попадание!
— Все живы? Не горим? — кричу.
— Нормально! Рикошет… — ответил механик-водитель.
А враг наседает. Вот несколько его танков взяли вправо, явно намереваясь обойти батальон с фланга. Видит ли это комбат? Да, видит. Он тут же приказывает командиру взвода лейтенанту Березовскому сосредоточить огонь по отделившимся от остальных машинам врага. Маневр гитлеровцам не удался.