Комиссар бригады еще раз посмотрел на изувеченный фашистскими снарядами танк. Во взгляде его нетрудно было прочитать ту же боль, которую испытывали и мы, теряя боевые машины.
— Поврежденную технику надо эвакуировать и восстанавливать, — сказал он. — Это правильно. Каждый танк нам сейчас очень дорог. И вот еще что… — Голос Кропотина потеплел. — Ваш батальон может рассчитывать на пополнение. Так что готовьте помпотеха к отъезду, он скоро поедет получать новые танки.
— Новые танки?! — От волнения у меня перехватило дух. С трудом выдавил из себя: — Значит, еще повоюем, покажем гадам кузькину мать!
— Конечно, повоюем, — улыбнулся Алексей Кондратьевич и добавил: — А у меня для вас есть еще одно поручение.
Кропотин раскрыл планшетку, достал оттуда несколько экземпляров «Правды». По тексту статьи «Москве угрожает враг», были пометки, сделанные, по-видимому, его рукой.
— Это Алексей Толстой написал, — сказал комиссар, передавая мне газеты. — Здорово написал! За самое сердце берет. Почитайте людям. Уверен, от этой статьи они еще один заряд ненависти к фашистам получат. В общем, действуйте, Лыков, — заключил Алексей Кондратьевич. И, уже прощаясь, сообщил: — Я сейчас в стрелковый батальон еду. У них завтра горячее дело будет: Борисово же вернуть надо.
К вечеру небо заметно прояснилось. Моросивший весь день дождь прекратился. Похолодало. Собравшиеся у моего танка бойцы батальона поеживались, с нетерпением ожидая, когда начнется чтение «чего-то необычного». Именно так назвал солдатский «телеграф» сообщение о предстоящем знакомстве со статьей Алексея Толстого.
Читать ее для всех я поручил одному из красноармейцев. К сожалению, память не сохранила ни его имени, ни фамилии. Точно знаю лишь одно: до войны этот боец учился в театральном вузе. И сейчас он читал статью очень выразительно, прямо-таки артистически отточенно. И от этого каждое слово писателя, и без того впечатляющее, еще глубже западало в сердца слушавших бойцов и командиров.
— «Черная тень легла на нашу землю, — громко читал красноармеец. — Все поняли теперь: что жизнь, на что она мне, когда нет моей Родины?..»
Я всматривался в лица бойцов. Они менялись буквально на глазах. Посуровели, побледнели. На скулах закаменели тугие желваки.
А над опушкой все громче звучал молодой, сильный голос. В нем появились нотки металла. И далеко окрест разносились, словно призывный звон колокола, слова:
— «…Нет, лучше смерть! Нет, лучше смерть в бою! Нет, только победа и жизнь!..
Красный воин должен одержать победу. Страшнее смерти позор и неволя. Зубами перегрызть хрящ вражеского горла — только так! Ни шагу назад! Ураганом бомб, огненным ураганом артиллерии, лезвиями штыков и яростью гнева разгромить германские полчища!»