— Осташков!
— Вижу! — отозвался командир башни. И в этот момент из стволов вражеских орудий вырвались языки пламени…
Первый снаряд угодил в гусеницу. Танк крутанулся на месте и застыл. Второй пришелся в башню, снес верхний люк. Осташкова и Кудрявцева ранило.
Фашисты больше не стреляли. Наверное, подумали, что с танком покончено.
Стало тихо. Лишь слабо постанывал Кудрявцев да вполголоса чертыхался Осташков.
— Что будем делать, комиссар? — спросил Бирюков. С его голосе слышалась усталость.
— Сначала позаботимся о раненых. Осташков, вас сильно задело?
— Меня не очень, — отозвался командир башни, — Кудрявцева, кажется, сильнее.
— Сможете спуститься вниз, на днище?
— Сможем, если нас поддержат.
— Радист!
— Здесь! — послышался в ответ звонкий, как у девушки, голос.
— Помогите раненым.
— Есть! Я сейчас…
Как-то было странно слышать радостное восклицание молоденького радиста. Но я понял: обрадовался он потому, что наконец-то и о нем вспомнили, что он нужен товарищам.
Кудрявцев и Осташков спустились вниз, на днище танка. Мы с Бирюковым заняли место у пушки.
— Теперь посмотрим, кто кого, — деловито сказал младший лейтенант, досылая снаряд в казенник. Лицо командира танка было, как всегда, непроницаемым. — Давайте, товарищ комиссар…
Быстро развернули башню. Выстрелили. Но наш снаряд разорвался в какой-нибудь сотне метров от танка.
— Вот гады, — выругался Бирюков, — прицел сбили. Давайте наводить через ствол.
Навели через ствол. Разрыв встал почти у самых пушек. Гитлеровцы заметались. Еще бы! Такого коварства со стороны экипажа обреченного, казалось бы, танка они явно не ждали.
Третий снаряд лег точно. Одно орудие перевернулось, большая часть прислуги второго была убита или ранена. Уцелевшие бросились бежать в сторону Березок. Их мы достали пулеметной очередью. Нет, не так просто нас взять!
Не успели развернуться в нашу сторону и две другие пушки.
Когда все было кончено, Петровский выбрался из танка, осмотрел ходовую часть и, вернувшись, сообщил, что с ремонтом ничего не выйдет — вдребезги разбит ленивец.
— Ничего, — заметил Бирюков, — продержимся. А там наши Коркодиново возьмут, выручат.
— Коркодиново им давно пора бы взять, — проворчал механик-водитель.
Это волновало и меня. В самом деле, почему батальон не пошел на Коркодиново? Вышли из строя все танки? Поступил неожиданный приказ изменить направление атаки? Разыгрался встречный бой? Мы терялись в догадках, не предполагая даже, что причина задержки батальона была самой простой: после Ильенок наши товарищи, увлекшись преследованием, пошли не за нами, в сторону Коркодиново, а прямо. И пока добивали отходивших фашистов, кончились боеприпасы, на Коркодиново не с чем было идти. Про нас же, как выяснилось впоследствии, толком никто ничего не знал. Посчитали, что мы где-то задержались.