Поехал Петраков по всем колхозам района, всех на ноги поднял, всех заставил хлеб в риги перетаскать. А все из-за меня. Наверное, меня ругали многие весовщики за то, что прибавил им хлопот.
В 1960 году мне исполнилось 60 лет. Стал я оформляться на пенсию, доложил об этом председателю колхоза. Тот передал распоряжение председателю комиссии Барановой. Она собрала комиссию – двоих женщин из бухгалтерии и двоих мужчин, один из них Бочкарев Василий Ермолаевич. Баранова мне говорит:
- Андрей Васильевич, наши колхозные архивы мыши съели. Шкаф стоял в амбаре, а в нем был хлеб.
Отвечаю ей:
- Я знаю, что архив съеден мышами, но кто додумался туда поставить архив? Такое может произойти только в колхозе, где никому ни до чего нет дела. – Потом говорю: - Ладно, у меня есть колхозные трудовые книжки, я не сдал их учетчику и сохранил – с 1955 по 1960 годы. На, пожалуйста, бери, в хороших руках ничего не пропадает.
Взяла она книжки, полистала и говорит:
- В книжках отмечены только трудодни.
- Так переведи трудодни на деньги.
- Нельзя, - говорит.
Обманули меня и начислили пенсии всего 12 рублей. Тогда всем одинаково начисляли: и кто хорошо работал, и кто плохо. Круговая порука. С 1930 года никому не платили деньгами, запишут трудодни, выдадут на один трудодень 200 граммов плохого хлеба – как хочешь, так и кормись. Спасало собственное позьмо. Сеяли картошку, просо, рожь. У меня позьма было 45 соток, как и у всех. Держали корову – молоко очень выручало. Вот мы и остались живы. Я проработал в колхозе 45 годов, никуда из него не уходил. Хотя приглашали завхозом в больницу, даже предлагали охлопотать меня через райком. Но я отказался. И в сельпо приглашали завхозом, но я и туда не пошел. И вот за свою преданность колхозу я получил 12 рублей пенсии. Такую пенсию я получал 9 годов. Потом пенсию стали давать 18 рублей – ее получал 8 годов. 28 рублей я получал 6 годов. Мы колхозники, а колхозникам не хотели платить хороших пенсий. Такая была система.
Но в 1983 году секретарем ЦК КПСС стал Андропов. Вот он и обратил внимание на забытых государством людей и дал указ: кто участвовал в революции и гражданской войне должны получать персональную пенсию и льготы – 50 процентов за дрова и уголь и каждый год можно ездить на курорт. А кто не поедет на курорт, компенсировать выдачей на руки 100 рублей. Тогда мне назначила районная комиссия пенсию 55 рублей. В это председателем райисполкома был Стёпин. Дали 55 рублей и другому участнику гражданской войны Кривоножкину Петру Степановичу. Нас в районе осталось 6 участников гражданской войны: Зуйкову начислили 80 рублей, Стрельникову – 82, Коновалову – 85. Мельников, пока ему оформляли пенсию, умер. Но они были служащими, поэтому получали пенсию больше, чем мы, колхозники. Еще был Бурлаков из Марьевки. К этому дню они все померли, из участников гражданской войны в районе остался я один. И добром вспоминаю Андропова. Он говорил: «Давно надо было прибавить пенсии участникам революции и гражданской войны. Они отстояли Советскую власть, выгнали врага и защитили молодую Советскую власть народа. Но мы забываем от них, а их осталось очень мало».