— Молодец, Алексей, и голова у тебя цела, и вся грудь в орденах! Правильно, значит, воевал, с умом...
— Не без ума, конечно. Это ты, батя, верно заметил. Но я бы, наверное, сто раз погиб, если бы не мои разведчики... И еще майор — Василий Иванович Петров однажды от верной смерти спас.
— Но и ты небось людей из беды выручал?
— Конечно, батя. Они — меня, я — их. Без этого нельзя. Взаимовыручка — большое дело!
— Вот-вот! Так и у меня было, когда воевал... — Отец умолк на некоторое время, вспоминая что-то свое. Затем заговорщически подмигнул мне: — Ну-ка, сынку, дай-ка я твой мундир примерю...
Мать, услышав, запротестовала:
— Чего это ты, старый, надумал? Не по тебе этот парад.
Отец не стал надевать мундир, только на плечи его набросил, но возле зеркала все же покрасовался, лихо подкручивая усы.
— Эх, жаль: не те у меня годы, а то и я бы с удовольствием повоевал!
Затем вышел во двор, взял лопату и стал копать под старой яблоней. На небольшой глубине извлек из земля консервную банку, тщательно завернутую в промасленную тряпку, и протянул мне.
— Разверни, Алешатка, осторожно только, не измажься. Вынь из банки, что там есть.
В банке я обнаружил три Георгиевских креста...
— Батюшки мои! — всплеснула руками мать. — Я думала, что клад ищет, а он кресты закопал.
— Это, старая, подороже всяких кладов. Это не за абы что дано, а за кровь пролитую, за храбрость.
Вернулись в хату, отец достал из шкафа выходной пиджак, прицепил к нему свои награды, посмотрелся в зеркало и только тогда объяснил:
— В тридцать седьмом вызвали меня вдруг в район в одно учреждение, стали допытываться до седьмого колена, кто мои родственники да чем я до революции занимался. Потом последний вопрос задали: это, мол, правда, что вы за царя воевали и он лично вас большими наградами жаловал?
Я ответил так: за царя, мол, не приходилось, а вот за Отечество воевал, за революцию тоже дрался со всякой сволочью, а царя и в глаза не видел, кроме как на портретах, будь он богом проклят; Георгиевские кресты, правда, имел, да где их теперь найдешь — дети, наверное, заиграли куда-нибудь. Сказали мне тогда, мол, если кресты найдешь, в сельсовет сдай. А я взял да закопал их. Думаю: сыновья вырастут — чем я перед ними похвалюсь... Ну вот, а теперь, слава богу, люди образумились: и кресты Георгиевские в почете, и ордена появились — Александра Невского, Богдана Хмельницкого, Кутузова и Суворова, Нахимова да Ушакова! Всех, когда-то забытых, честных полководцев на битву с Гитлером позвали!
Закончив рассказ, отец обнял меня за плечи, подвел к зеркалу.