Скоро весь полк переправился на правый берег, а вслед за ним подразделения 51-й гвардейской танковой и 69-й гвардейской механизированной бригад. Началось создание знаменитого букринского плацдарма, сыгравшего значительную роль в сокрушении пресловутого Восточного вала.
Во второй половине дня майор Кузминов обосновался со своим командным пунктом на западных скатах захваченной нами высоты, чуть ниже ее вершины. Я кратко доложил ему о выполнении задачи.
— Спасибо, Зайцев! — взволнованно сказал командир полка. — Ты большое дело сделал! Ну а сейчас — разведка, разведка, разведка! Непрерывная, самая достоверная и точная. — И добавил: — Я должен знать, что думает и замышляет противник...
Уходя с командного пункта, я мысленно повторял слова: «Разведка, разведка, разведка! Знать, что думает и замышляет противник». Собрал свой взвод, рассказал о задаче, попросил высказать каждого свои предложения.
Сейчас я уже не могу припомнить, с каких пор моим законом стало: прежде чем приступить к выполнению какого-либо трудного задания, непременно посоветоваться с подчиненными.
Одно могу сказать твердо: привычку эту я перенял у, лучших своих командиров, умудренных боевым опытом. Такими были и мой командир отделения, который вел меня в первый бой на Можайском шоссе, и командир роты на Курской дуге, и майор Кузминов, и командиры дивизий Богданов и Тимошков, и командарм Жмаченко.
С первых дней пребывания на фронте я замечал, что иные командиры, считавшие себя умнее подчиненных, воспринимавшие малейшую подсказку младшего как посягательство на свой авторитет, очень часто в сложной обстановке не могли найти выход из трудного положения. К сожалению, приводило это не только к крушению авторитетов, но и к неоправданным жертвам. И наоборот: опытные командиры, грамотные в военном отношении, обладавшие незаурядным умом, никогда не стеснялись спросить совета у людей, прежде чем повести их в бой. А уж мне, лейтенанту, молодому командиру-разведчику, как говорится, сам бог велел прислушиваться к голосу подчиненных, к их мнениям и мыслям, использовать их опыт и навыки, сноровку и находчивость, боевую инициативу. Конечно, окончательное решение принимал я, и оно облекалось в силу приказа, становилось законом независимо от того, какие и чьи предложения в нем воплощались.
Вот и на этот раз собрал я разведчиков в окопе на вершине высоты. Больше всего нас волновал один вопрос: как сегодняшней ночью взять «языка»? Когда пришел черед сержанта Новикова, он сказал:
— Я бы устроил засаду за передним краем немцев, правее высотки, что перед нами, там есть овражек. Он, видать, глубокий. Немцы через него мостик перекинули. В две доски шириной и метров пять длиной. И шастают все время по этому мостику туда-сюда. Весь он не наблюдается — только его правый край чуть-чуть заметен. По-моему, ночью там можно кого-нибудь прихватить...