Эмир чрезвычайно оживился, когда политический агент, знакомя его со своим окружением, назвал Мухаммада Сарвара, мусульманина из Северной Индии, помощника по особым поручениям. Абдуррахман-хан так и впился глазами в Сарвара, тюрбан которого был надвинут на самые брови, а услышав из его уст, после поклона, обычное «салам алейкум», прошептал:
— О, дервиш, мы тебя узнали! Снова увиделись… В третий раз!
Чернобровый, в легком шелковом халате, Мухаммад Сарвар опять учтиво поклонился, как бы подтверждая сказанное, и произнес:
— Очень рад, что там, за рекой, сардар не пренебрег словами жалкого раба, что он милостиво отнесся к нему в Рустаке — и стал повелителем Кабула…
— Ты нам нравишься, каландар! Если захочешь перейти на службу к эмиру, не пожалеешь!
Недавний дервиш и купец обменялся взглядом с англичанином, но промолчал и поклонился в третий раз.
Церемония знакомств наконец завершилась, и в шатре остались Гриффин, капитан Коллинз, Мухаммад Сарвар, Абдуррахман-хан, его дядя Юсуф-хан — младший сын Дост Мухаммад-хана и записывавший беседу мирза. В шатре все было устроено как в богатом афганском доме: пол устлали циновками, на них положили паласы, затем кошму, а поверх постелили ковры, на которые все и уселись.
— Итак, ваше высочество, когда вы намерены почтить столицу своим приездом? — сразу спросил Гриффин.
— Мы себя еще не совсем хорошо чувствуем. Хотелось бы встретиться со своими подданными, оправившись от болезней, — уклонился от прямого ответа эмир.
Политический агент пожал плечами:
— Как угодно! Нам некуда торопиться. Но разве вашему высочеству не желательно поскорее навести порядок в своем доме?
— Слону снится одно, погонщику — другое, говорят у нас. На Востоке над нетерпеливым смеются: удивительно, как он терпел девять месяцев в чреве матери. Мы дожидались восстановления наших прав больше десяти лет. Теперь осталось немного…
— Но, может быть, кабульский престол не представляет для вас интереса? — обострил разговор Гриффин. — Британская империя имеет огромный опыт управления народами Индии. Как вы, вероятно, знаете, с такой задачей нам удается справляться и в Афганистане…
Глаза Абдуррахман-хана сузились, брови изогнулись, и не спеша, отделяя слово от слова, он тихо сказал:
— Будем откровенны… Мы очень хорошо понимаем, что, предлагая нам трон, вы лишь стремитесь взвалить на наши плечи бремя, непосильное теперь для вас самих…
Гриффина передернуло от подобной прямолинейности, но он сознавал, что вызвал ее сам, и потому промолчал.
— Безусловно, наши трудности велики, — продолжал, словно размышляя, Абдуррахман-хан. — Народ невежествен и фанатичен, но сейчас ничего не сделаешь, не посоветовавшись с ним. На престоле чувствуешь себя неважно без денег: солдатам надо платить, чиновников содержать. Мы надеемся на Аллаха, однако и ваше правительство должно оказать нам помощь. Самый лучший способ — заключить с нами договор…