— Господи, далась вам эта фразеология, — досадливо отмахнулся Разгонов. — Постарайтесь лучше побыстрее упаковаться. Поможет ему международное право, как же!
Генерал Разгонов нервничал: ему пришлось дать правителю важные заверения и тем самым принять на себя серьезную ответственность. А все этот не ко времени пришедшийся конгресс в Берлине… Петербург был крайне заинтересован в быстрейшем прекращении военных действий против Афганистана, а приезд эмира на русскую территорию может подлить масла в огонь и дать лондонскому кабинету желанный предлог для дальнейшего разжигания конфликта. Положение обострялось, между тем Разгонов пока не видел выхода.
Укладка багажа заняла не слишком много времени. Русская миссия была уже готова к выступлению, но около полуночи внезапно явился везир, снова приглашая генерала с переводчиком во дворец.
Шер Али-хан полулежал на устланном коврами возвышении в небольшой, хорошо освещенной многочисленными светильниками комнате, примыкавшей к тронному залу. Перед ним стоял плотный темноглазый человек. В его густой черной бороде будто искорками сверкала седина. У незнакомца был усталый вид, а изрядно запачканные башмаки и шаровары, перевязанные у щиколоток, давали основание предположить, что он прибыл издалека и так спешил, что не успел привести себя в порядок.
— Плохи дела, джарнейль! — повернулся эмир к Разгонову. — Вот кефтан Файз Мухаммад, комендант Али-Масджида. Только что приехал из-под Джелалабада. Говорит, что инглизи не сегодня-завтра займут город…
Кефтан с любопытством взглянул на русского, приложил правую руку к груди и поклонился. Разгонов ответил тем же и спросил его:
— Что, остановить их нельзя?
Назиров перевел вопрос на фарси. Файз Мухаммад помолчал, а затем, медленно роняя фразы, разъяснил:
— Было бы не так уж трудно… Сарбазы у них неважные. Трусливы. Но обучены они лучше наших. А главное — имеют намного больше пушек и снарядов. Да и хороших ружей. Но старые пушки Али-Масджида, которыми командовал Мухаммад Джан Вардак, причинили инглизи немало хлопот.
Эмир слушал с напряженным вниманием:
— Ну, а как наш народ?
Кефтан хмуро усмехнулся:
— Народ что! Народ сражается. Порой почти голыми руками. А вот некоторые сардары готовы продаться инглизи, если их не тронут и хорошо им заплатят. И отряды свои уведут…
Шер Али-хан в ярости вскочил на ноги:
— Я больше опасаюсь золота инглизи, чем их оружия! Еще есть люди — их даже стыдно называть афганцами, — для которых мелкие обиды выше интересов родины.
— Таким давно следовало отрубить головы, — презрительно бросил кефтан.