— Тогда почему сильные гильдии не возьмут артефакт себе?
— Какая из них? Иллюзионисты — гильдия фей, надо помнить что они не слишком сильны, хоть и многочисленны. К тому же их озеро зажато между Джиллалабадом и землями подконтрольными Итэлю. Боевые маги, предсказатели и некромансеры находятся в постоянном противостоянии друг другу. Лишь прямой запрет Совета Магов мешает им померяться силами. И уж точно никакие две гильдии не допустят, чтоб у третьей появился второй артефакт.
— Понятно. — Констатировала Лида. — Распри и интриги мешают бороться с врагом. Ситуация совершенно обычная. Она показывает, что Аданар не расценивается как сильная угроза.
— Ты слишком легко об этом судишь. — Покачал головой Лин. — Опасность реальна, но пока еще не настолько велика, чтоб заставить забыть о старых распрях. Тогда, когда станет страшно, возможно будет уже поздно.
— Зачем ты нам это рассказываешь — Спросила Арнелла.
— Вы должны знать. — Ответил ей отец. — Есть у Лиды способности к магии или нет, но ее попытаются втянуть в эти события.
После Лин еще долго расспрашивал Лиду об учебе, о том, что она узнала от Агеда, а так же рассказывал ей о тех моментах устройства жизни Авителя, которые она, по его мнению, должна была бы знать, но на которые Агед не обратил внимание. Они беседовали до поздней ночи и вернулись в покои Арнеллы, когда за оком на фоне черного неба ярко мерцали звезды.
Как только Лида затворила дверь покоев, Арнелла упала на диван и разрыдалась.
— Что случилось? — опешила Лида. Сама она была в прекрасном настроении и не заметила, чтоб Арнелла грустила во время разговора. Она не часто вставляла реплики, но была совершенно спокойна.
— Разве ты не слышала? — Сквозь слезы проговорила Арнелла. — Меллафария родит ему ребенка. У него будет ребенок от нее. А я?
— Но ведь вы давно расстались. — Недоумевала Лида. — Зачем теперь о нем вспоминать.
— Незачем. — Не унималась Арнелла. — Но это так больно. Я так хотела быть с ним.
— Перестань. — Лида, как могла, пыталась успокоить подругу. — Ты полюбишь другого. Сама же говорила, эльфы напыщенные, с ними тяжело общаться.
— Но он так пел. — Всхлипывала Арнелла. — Я помню его глаза, когда он поет. Словно попадаешь в другой, волшебный мир.
Лида не знала, что на это ответить. Ей казалось, что за одни только песни невозможно полюбить. По правде сказать, она даже думала, что не была бы рада, если бы ее возлюбленный пел или играл на каком-нибудь музыкальном инструменте. Ее бы раздражало то, что он постоянно шумит. А уж про попадание в другой, волшебный мир, ей вовсе было смешно слушать. Впрочем, говорить сейчас это Арнелле было бесполезно.