Я тяжело вздохнул и заметил, что безотчетно повторяю жест Марио – взмах рукой снизу вверх. И я даже обрадовался, когда меня позвала Салли. «Дедушка, – кричала она приторным голосом. – Дедушка!» Очевидно, она не знала, как ко мне обращаться, и называла дедушкой, считая это лучшим вариантом. Или же, поскольку я был дедом Марио, для нее я был воплощением самого понятия «дедушка» – чей-то дедушка, может, даже ее собственный, хотя, черт возьми, она была далеко не молода. Постучав в дверь и тут же заглянув в комнату, она громко произнесла:
– Извини, дедушка, но Марио включил телик и не хочет выключать.
– В смысле?
– Ну, он включил телевизор. Синьора Бетта сказала тебе, что ему нельзя смотреть телевизор?
– Да.
– Ну, так сделай что-нибудь, дедушка.
– Не называйте меня так, я не ваш дедушка и не чувствую себя дедом даже с Марио.
С приглушенным стоном я встал и вслед за Салли вышел в коридор. Из телевизора доносилось гудение самолета, прерывавшееся очень громкими мужскими голосами.
– Где Марио?
– В кабинете синьора Саверио.
– Салли, если Марио делает что-то, чего ему делать нельзя, вы просто должны помешать ему это делать, и вам незачем звать меня.
– Но он меня не слушается. И я не могу дать ему пощечину, а ты можешь.
– Дать пощечину четырехлетнему ребенку?
– Тогда садани ему по рукам.
– Я не знаю, что такое «садануть».
На самом деле я знал, что значит это слово, но оно вызывало у меня отвращение, потому что принадлежало поколению, которое впервые стало разговаривать с детьми на языке взрослых.
– А синьора Бетта говорит «садануть».
– Так пускай мама саданет ему по рукам, когда вернется.
Я пошел за Салли в кабинет Саверио, пропахший чесноком и стиральным порошком. Марио сидел перед телевизором и, когда мы вошли, резко обернулся.
– Я говорила, что позову дедушку, – и позвала! – сказала Салли.
– Нехорошо ябедничать, – ответил Марио.
– Иногда приходится, – вмешался я, – если иначе нельзя. К тому же телевизор так орет, что я не могу работать. Выключи его.
– Я могу убавить звук, – сказал Марио и схватил пульт.
Я отобрал у него пульт и выключил телевизор. Потом начал терпеливо объяснять:
– Марио, лично я не возражаю, чтобы ты смотрел телевизор когда захочешь, хоть утром, хоть днем, хоть вечером. Но твоя мама против, а раз так, то мы с Салли тоже против. Вот почему, когда Салли говорит тебе «выключи телевизор», ты должен его выключить. А если я говорю тебе «выключи телевизор», не отвечай мне, что можешь убавить звук. Понятно?
Марио кивнул, глядя в пол. Затем поднял взгляд на пульт, который я держал в руке, и потянулся к нему.