Володарского знали. Он был как раз из тех представителей революции, которые шутить не любят, и поэтому, к моему и многих других изумлению, с этого дня – в Петербурге, по крайней мере, – не выходило больше ничего по старой орфографии. Все знают, какое большое облегчение принесла с собой эта реформа, насколько новая орфография проще и изящнее в знаках письма, как много лишних детских слез было пролито из-за нелепых трудностей, которые выброшены за борт.
У всех передовых граждан, то есть у большинства коммунистов (потому, что и среди коммунистов имеются люди, не понимающие всей серьезности этих, как они думают, “пустяков”) и среди части беспартийных, которые подобными вопросами как раз интересуются, реформа оставила чувство глубокой неудовлетворенности. В течение всего времени, когда я руководил Наркомпросом РСФСР, мы получали множество предложений о дальнейшем облегчении правописания, немало также предложений о введении латинского алфавита.
Огромный толчок идея латинизации русского алфавита (конечно, и Украины и Белоруссии) получила именно от успехов латинизации письма народов, употреблявших арабский шрифт. Отныне наш русский алфавит отдалил нас не только от Запада, но и от Востока, в значительной степени нами пробужденного. В настоящее время в Главнауке работает большая комиссия, занимающаяся вопросом предварительного упрощения и упорядочения орфографии, уточнения пунктуации, а затем существует и особая комиссия с участием профессоров Жиркова, Коринского, Щелкунова и Яковлева, которым поручено формулировать принципы, подлежащие учету при установлении нового алфавита… проект кажется мне очень удовлетворительным.
Само собой разумеется, что введение латинского алфавита есть очень большая мера. Японское возражение становится здесь уместным. Для того чтобы могли пользоваться огромным количеством книг, написанных по дореволюционной орфографии, вовсе не нужно специально учиться. Каждый школьник может буквально в один день усвоить все особенности старого алфавита и преспокойно читать книги, которые еще не переизданы по новой орфографии. Совсем не то будет с переходом на латинский шрифт. Он настолько отличается и от современной и от дореволюционной письменности, что если дети в школах или неграмотные на ликпунктах будут обучены латинскому шрифту, то на первое время перед ними откроется только небольшое количество книг, изданных начиная с того года, когда латинский шрифт будет декретирован. Все остальное для них будет за семью замками. Это, очевидно, приведет к необходимости параллельно обоих алфавитов в течение довольно долгого времени.