Петра зарылась лицом в ладони и глубоко вздохнула.
Если самолет завтра не поднимется в воздух, погибнут почти четыре тысячи человек.
Он так и сказал. Она раз за разом мысленно прокручивала его слова. Что за ними кроется?
Блеф человека, который знает свою судьбу, или последняя попытка спасти себя на пороге смерти? Почти четыре тысячи человек? Почему именно столько? Возможно, причины этому просто нет. Как она ни старалась, ей так и не удалось представить, как и почему умрут эти люди, если самолет не поднимется в воздух. Иное дело, когда он взлетит…
Когда самолет будет в воздухе, кто скажет, что с ним может произойти? Правда, Серра заверил ее, что угнанный самолет совершит посадку на Мальте и пассажиры и экипаж – по крайней мере, бо́льшая их часть – будут выпущены. Но если Халил был фикцией – скорее всего, – то почему Мальта тоже не может быть ею?
Размышления о возможном развитии событий не помогали. Чем больше Петра думала на эту тему, тем запутаннее становились ее мысли. Тогда она решила сосредоточиться на том, что ей было известно. Александер никогда не согласится на ее участие в операции захвата. Если помешать угону, то будут поставлены под удар жизни четырех тысяч человек. Если же угон состоится, то смертельной опасности точно подвергнутся жизни более чем трехсот пассажиров. И что самое главное, Александер никогда не поверит, что Халил – это фикция, и это притом что кто, как не он сам, сотворил Петру Рейтер… Услышав такое из ее уст, он наверняка объявит это полным абсурдом или же глупостью. Но в любом случае его реакция до боли предсказуема.
Не будучи больше ни в чем уверена, она выключила ноутбук Серра и набрала номер Фрэнка.
– Марина?
– Ммм…
– Я думал о тебе весь день. Можно заглянуть к тебе?
– Нет. Лучше я к тебе. Хочется сменить обстановку.
* * *
Мы целуемся, и он за руку ведет меня в гостиную, где предлагает выпить вина. На столе открыта бутылка «Риохи». Я с благодарностью беру бокал. Вино согревает. Фрэнк берет меня за руку выше локтя и бережно направляет к дивану. Его пальцы давят на рану, на которую наложены швы. Я невольно вздрагиваю и выплескиваю немного вина на ковер и кофейный столик. Пролитое вино Фрэнка не волнует. Зато он с тревогой смотрит на меня:
– С тобой всё в порядке?
Мне не хочется ему лгать, поэтому я молчу.
– Что у тебя с рукой? – спрашивает он.
Я лишь качаю головой. И дело не в том, что я нарочно отказываюсь отвечать ему. Просто не могу открыть рта. Особенно в данный момент. Похоже, он это понял. На мне плотная черная рубашка поверх серой майки. Его пальцы расстегивают пуговицы и распахивают полы рубашки. Он оттягивает ткань в сторону и видит вокруг моего левого бицепса повязку.