Можно, конечно, во всеуслышание объявить что-то вроде конкурса с хорошим призом, но далеко не факт, что он даст ожидаемые результаты. Зато про секретность тогда лучше сразу забыть, и вполне может получиться так, что под влиянием того конкурса первый воздушный шар, а то и планер будут построены в какой-нибудь Англии или Франции».
Однако внушение, устроенное Феофану молодым императором, не прошло даром. Владыка был не только вице-президентом Святейшего Синода, но и архиепископом Новгородским, и после завершения рязанских дел он решил посетить свою епархию, где бывал не так уж часто. Вскоре из Новгорода пришло письмо, свидетельствующее о том, что затрепанная книжка про авиацию времен детства императора была совершенно права. Первый в мире воздушный шар был создан именно в России! Правда, в описание этого события, как выяснилось из письма, вкралось несколько мелких неточностей.
Описанное событие произошло не в Рязани, а в селе Подберезье недалеко от Новгорода. Пионера воздухоплавания звали не Крякутной и даже не Крякнутый, а Уткин. Был он не дьяком и не подьячим, а сыном купца, владельца бумажной мануфактуры. В силу чего шар был сделан не из полотна, а из бумаги. Диаметр он имел три сажени, то есть порядка шести метров, поэтому из-за столь невеликих размеров поднять человека никак не мог. В первый и единственный полет был отправлен кот. Через пару минут после взлета шар загорелся и упал, но воздухоплаватель остался цел и невредим. Более сын купца летающих шаров не строил, ибо у отца его дела пошли плохо, ныне у него, того и гляди, отберут за долги мануфактуру.
Через три часа после получения царем письма в Новгород поскакал лучший курьер из тех, кого смог найти Афанасий Ершов. Вез он послание Феофану, в котором Новицкий извещал, что все его претензии к владыке снимаются, если тот сделает следующие вещи.
Первое – немедленно и любым способом урегулирует финансовые трудности Уткина-старшего. Если при этом придется потратить свои деньги, то императорская канцелярия возместит их в полуторном размере.
Второе – после урегулирования со всей возможной вежливостью пригласить в Москву младшего Уткина.
– И кота, кота тоже! – взволнованно прошептала Елена, присутствовавшая при написании императорского послания.
Сергей кивнул и приписал: «совместно с упомянутым котом».
Платон Воскобойников отбыл в Париж в конце февраля, сразу после того, как пришло письмо от Сергея Миниха. В нем сын фельдмаршала сообщил, что почва для приезда делегации подготовлена и разрешение короля, хоть и выраженное простым кивком во время трехминутной аудиенции, получено.