Легендой для приезда выступало якобы имеющее место преклонение русского императора перед не так давно почившим Людовиком Четырнадцатым. Вот, значит, он и отправил собирать сведения о великом монархе известного московского летописца, боярина Платона Воскобойникова, предупредив его, чтобы он не забывал – русский титул «боярин» примерно соответствует французскому барону, это как минимум.
Боярина сопровождали две дочери. Правда, о своем внезапно возникшем родстве они узнали перед самым отъездом, но никакого потрясения не испытали, потому как уже почти год были готовы к чему-то подобному.
Еще в составе делегации присутствовал художник. Почти настоящий – во всяком случае, император в конце концов сумел различить, где он нарисовал лошадь, а где таракана. А вообще-то данный индивидуум обладал весьма многоступенчатой легендой.
Первый ее слой состоял, как уже говорилось, в том, что он едет в Париж, дабы на месте снабжать иллюстрациями эпический труд Воскобойникова. Однако вскоре по приезде в столицу Франции должно было выясниться, что на самом деле молодого человека зовут Александр Милославский и он один из последних представителей старинного княжеского рода, почти под корень изведенного Петром Первым. Теперь, опасаясь за свою жизнь, молодой княжич решил покинуть Россию. Ибо ныне царствующий внук Петра неоднократно заявлял, что будет по мере сил продолжать дела своего великого деда.
Однако и это было еще не все. Присмотревшись к юному князю, можно было усомниться в его половой принадлежности – ведь юношам как-то не очень свойственна грудь третьего размера, да и попа у них, как правило, немного не такой формы. В общем, Людовику Пятнадцатому предстояло впасть в подозрение, что это не совсем Александр, а скорее – Александра. Которое потом подтвердит Воскобойников – да, мол, это и есть княжна Александра, внучка того самого князя Ивана Милославского. Причем тут ему даже не придется врать – упомянутая девушка, еще только начиная работать на бабку Настасью, откликалась на имя Сашка Вертихвостка. Действительно, она умела очень завлекательно вертеть тем местом, откуда в случае своего наличия рос бы хвост. А император уже озадачил кого надо поиском случайно уцелевших Милославских – чтоб, значит, они ее удочерили, увнучили или еще как подтвердили свое родство с этой замечательной девушкой.
– А вдруг не захотят? – поинтересовался тогда Платон, но понял свою ошибку еще до того, как глянул на императора. Как, то есть, они могут не захотеть – совсем, что ли, дурные? Да это лучше будет самим сразу повеситься…