Знал бы Майрам, кого пытался подцепить на крючок. Но жизнь так полна несуразиц: ловит жертву Майрам, а в конечном итоге сам окажется на крючке. Впрочем, Майрам, видимо, уже попал в орбиту очкарика, а как показали дальнейшие события, избежать столкновения с ним уже было немыслимо. Но пока Майрам сам рыбачил и умело: неторопливо, но сноровисто, обогащенный многомесячным опытом… К удивлению очкарика, бумажка ожила и медленно поползла по земле. Он выпрямился. Не передать выражения его лица. Глаза его, растерянно поблескивая сквозь стекла очков, проследили направление, по которому двигалась бумажка, и уткнулись в стоящего у «Волги» таксиста в короткой кожаной куртке. Он увидел высокого крепкого паренька, серьезно и деловито накручивавшего на кисть левой руки нитку, к которой была привязана десятирублевка. Очкарику накричать бы на одурачившего его таксиста, но парень старательно демонстрировал ему свою ладную фигуру да двигал широкими плечами, напрягая мускулы, чтоб выглядели они еще мощнее. К тому же таксист не улыбался, не смеялся. Он был так занят своим делом, что некогда и поглядеть на незнакомца. Бумажка поползла к его ногам.
— Ловко, — усмехнулся очкарик и натянуто улыбнулся.
Теперь они играли каждый свою роль. Играли верно. Без осечки. Словно сотни раз прорепетировали сцену. Майрам по опыту знал, что человеку, попавшему в такие сети, нелегко уйти, хоть его никто и не удерживает. Психология! Ему непременно надо показать, что он воспринял шутку, что он не жаден, а стал подымать деньги всего-навсего по той причине, что не любит беспорядка. А кто станет возражать, что валяющиеся деньги на земле — явный беспорядок? (Так Майраму прямо однажды и заявил попавшийся в сети старик).
Очкарик направился к таксисту. Майрам деловито подтянул с земли бумажку и стал отвязывать нитку. Его пассажир — Майрам в этом уже нисколько не сомневался — остановился перед таксистом.
— Шутник, — выдавил из себя очкарик.
Майрам поднял на него глаза, невинным взглядом окинул его бренную фигуру, привычно бросил профессиональную фразу:
— Вам куда?
Улыбка превратилась в гримасу — сердитую и недоуменную. Таксист не дал ему опомниться — распахнул дверцу:
— В город? Садитесь.
И тут юмор, щедро заложенный в очкарика природой, взял верх. Он задорно захохотал, вытер платком вспотевшее лицо и охотно втиснул свой живот в машину, а потом полез и сам. Только усевшись, он вспомнил о чемодане:
— Вещи?!
— Положим и их, — успокоил Майрам его и направил машину к сиротливо торчащему посреди площади чемодану.
Возле него, едва сдерживая улыбку, стояла худая женщина с черной сумкой. Итак, за их игрой наблюдала публика, и, судя по реакции, она достойно оценила таксиста. Женщина упрятала свою улыбку и деловито спросила: