К вечеру они с Иванцовым приехали на вокзал. Народу было немного. На главном направлении пыхтел товарняк. Большой. Значит, не тот. Выяснить у диспетчера ничего не удалось, он отказывался говорить и выгнал их из будки, припугнув Чека. Ближе к утру, когда оба уже клевали носом в пролетке на привокзальной площади, на Горнозаводском направлении звякнул колокол и заскрипели тормоза состава, скорее, составчика из двух вагонов, но такого знакомого, ощерившегося спереди и сзади стволами пулеметов. Круглов растолкал Иванцова.
Из второго пассажирского вагона вылезли вооруженные люди, оцепили состав. Паровоз уехал куда-то в темноту — видимо, грузить уголь и заливать воду. Прискакал конный, переговорил с кем-то из охраны, спешился, вместе они ушли на станцию, но вскоре вернулись. Тут же подали паровоз, брякнули сцепки, охрана заскочила в вагон, и составчик тронулся.
Куда же они? Василий Андреевич понимал, что шанс ускользает. Поезд на станции стоять не стал.
— Василий Андреевич, что делать? — зашептал Иванцов.
Круглов огляделся. По дальним путям в том же направлении, в котором ушел состав, двигался маленький трехосный маневровый паровоз: видимо, он шел к Мотовилихинскому заводу. Круглов выскочил из пролетки, за ним Иванцов, и они припустили к медленно ползущему маневровому. Уже на семафоре догнали, вскочили на лестницу, взобрались в кабину. Старик машинист возмутился:
— А ну, пошли прочь! Ишь, нашли время кататься!
В лицо машинисту глянуло тусклое дуло револьвера. Иванцов щелкнул курком. Василий Андреевич опустил руку прапорщика с оружием.
— Ну-ну, остыньте. А вы, отец, не бранитесь. Надо нам очень. Видали, состав ушел? Едем за ним.
— Да как же, я же не могу, у меня смена…
Круглов убрал руку с револьвера Иванцова, и ствол вновь пошел вверх, уставясь на машиниста.
— Так у меня кочегара нет, один я.
— Мы покочегарим, отец, ход давай!
И маленький паровозик резво побежал в сторону Лёвшино, попыхивая паром.
* * *
Парамонов и Лукин ехали в отдельном купе второго вагона. До Кунгура молчали, испытывая друг друга, потом Анатолий заговорил:
— О чем размышляешь, комиссар?
— А ты о чем? Кстати, чего все полушубок таскаешь с собой, вроде лето?
— Так это подарок императора, — улыбнулся Парамонов.
— Как так? Ты с императором знаком?
— Лично. Описывал его вещи в доме Ипатьева. Половину тогда реквизировали, столько у них шмоток было. Ну, пока я вещички разбирал, сам ко мне подошел, Николай-то. Что, говорит, солдат, холодно тебе небось в шинели? А шинелька у меня была старая, с кого снял — не помню, а морозы еще стояли, хоть и весна. Холодно, говорю. Он улыбнулся, поднял вот этот полушубок из ларя и мне отдал. Бери, говорит, солдат, не мерзни, мне уж ни к чему. Ну, я и взял. Маловат, конечно, но с царского плеча, — засмеялся Анатолий.