— Товарищ миленький, Павел Иванович, родной, не я это. Оговорили меня, сижу в подвале у вас уже три дня, все хочу рассказать, да нет никого, вот только позвали — и я все, все расскажу!
Товарищ Малков с усмешкой посмотрел на Ивана Николаевича. Сел на стул.
— Это все жена моя Варвара Григорьевна, урожденная Попова, со своим любовником, бывшим царским штабс-капитаном Кругловым. Изменяла мне, выпытывала секреты по ночам, а потом этому Круглову все рассказывала. Они и задумали ценности с поезда взять. Они все организовали, я не при чем, товарищ родной, Павел Иванович!..
— Контра ты недобитая… — поднялся товарищ Малков, крикнул в коридор: — Гаврила! Слышь чо, этого оформи и отпусти, а супружницу его арестуй. Дома она? — вопрос к Коромыслову. Тот часто закивал головой. — Дома она. Сюда везите. И этого, Круглова, что в финотделе работал, контрик из офицерья, его тоже под арест. Они, кажись, поезд грабить хотели, да не вышло.
* * *
Товарищ Мясников покуривал «козью ножку» и размышлял. Ну, победила народная революция, угнетатели сбежали, счастье — вот оно. Но почему тогда государство как попирало, так и попирает свободы граждан? Как были тюрьмы, в которых томились народные герои, так и есть они, хотя уж и контрреволюции никакой нет, всех порешили уже. Война идет — это да, надо защищать революцию, но зачем было священника-то живым закапывать? Михаил Романов — понятно, сатрап, отпрыск царского рода, угнетатель, стало быть, трудового народа, этого не исправить, нужно было искоренять всю семейку, иначе никак — расстреляли, правое дело.
Но архиепископа за что так жестоко? Уговаривал Малкова не делать этого, но разве с ним поговоришь? В расход — и все дела. Уж больно горяч и жесток к людям товарищ Малков, ежели эти люди не пролетарии. Говорил епископ на допросах: «Неправедные дела творите, разве вера в Бога — это контрреволюция? Разве Иисус наказывал: убей ближнего своего для светлого будущего, разори храмы ради справедливости? Кто в древности разорял храмы, и что потом было с его делом? Вот царь вавилонский Навуходоносор разрушил храм Соломона, а после не стало самого Вавилона. Сигизмунд с самозванцем оскверняли православные церкви триста лет назад — теперь Польша под Россией. Неужели мало уроков? Я всего лишь хочу дать в смуте нынешней возможность помолиться и покаяться, а вы лишаете этого всех и сами лишаетесь. Не пулей и штыком надо нести истину, а словом, а слово ваше слабо. Вот народная власть сейчас у нас, а живется хуже, чем при царе. Этого вы хотели? Не могу я сказать пастве: разоряйте церкви, — ибо несправедливо это и кощунственно звучать будет из моих уст. Могу только призвать к смирению и молитве, чтобы просили Господа образумить одержимых дьяволом и изгнать Люцифера из земли нашей, добродетель взращивать, дабы Господь умилостивился и обратил свой лик на Россию, спас ее. Пойми меня, сын божий».