Витя посмотрел, но там ничего не было, только лес. Он перевел взгляд на ее лицо, чистое и прекрасное, несмотря на грязные разводы на щеках и спутанные со сна светлые волосы. Он не удержался, подвинулся к ней, взял ее руки, которые она доверчиво отдала ему в ладони, прислонился лицом к ее волосам, вдохнул запах сена, земляники, дыма и летнего утра, закрыл глаза. Ему показалось, что он улетает куда-то далеко-далеко, в детство, где было так прекрасно, весело и беззаботно. Настя повернула к нему лицо, губы ее прошептали:
— Ты хочешь, чтобы я была всегда с тобой?
И не он сказал это, не Витя, нет, это ветер в соснах прошелестел в ответ: «Да».
Артамон вышел незаметно, посмотрел на двух людей из разных, как им казалось, миров, сидевших прижавшись друг к другу, на его убогой скамье, поросшей мхом, на рассвет, на тайгу, брякнул ведром, умывшись из него холодной с ночи водой.
Последним вытянулся из спальника Леха, потянулся и не преминул напомнить проходящему мимо с кружкой земляничного чая Артамону:
— Ну что, идем за золотом или опять обманул, лесничок?
К сосне, что росла на крутом яру Ларевки, впиваясь огромными корнями в землю уже, верно, лет триста, разношерстная компания подошла, когда солнце уже было в зените. Леха насмешливо смотрел на Артамона, а тот молча указал пальцем на корни сосны.
— Типа тут золото? — нагло спросил Леха, который давно не получал водочного допинга и поэтому становился все мрачнее и недоверчивей.
Артамон кивнул. Леха двинулся к сосне, Витя было пошел за ним, но Анастасия тихо сказала:
— Не ходи туда. Не надо.
Артамон внимательно посмотрел на Настю, перехватил ее взгляд, устремленный на сосну, чему-то улыбнулся. Витя встал в нерешительности. Федя давно стоял на коленях, уперши лоб в землю, и шептал все молитвы, что успел запомнить в монастырях. Леха усмехнулся, перехватил покрепче дробовик, бодро зашагал к сосне. Подойдя к корневищу, раздвинул седой мох, руками копнул песок.
— Да тут тряпки гнилые только, обманул старец бородатый… А ну-ка…
Рука Лехи ушла по локоть в землю, голова склонилась у самых корней, вдруг он вырвал руку, вскочил, поднял ее вверх, зажав в ладони какой-то предмет. Потом вновь опустил его вниз, внимательно рассмотрел, поцеловал, вновь выставил руку с восторженным криком:
— Вот оно!
Только Настя ойкнула, закрыв лицо руками, как будто увидела что-то. Артамон посуровел, а торжествующий крик Лехи перешел вдруг в мучительное клокотание, он упал на колени, затем повалился набок, выронив предмет и схватившись за грудину. Витька подбежал к нему, мельком взглянув на вывалившийся из его руки желтый брусок. Но было не до него, Леха хрипел и выгибался, глаза были мертвы и широко открыты. Подбежал Федор, схватил за запястье, потом сбегал к реке, принес в пригоршне воды, вылил в рот бедняге. Приступ прошел, Леха тихо распластался по мху, затем поморгал, придя в себя, задышал, но сказать ничего не мог.