— Что-то пошло не так. В эпицентре уже почти миллирентген. Так, все по местам, и костюмы наденьте.
Народ полез в шкафы за химзащитой, других костюмов не было. Пока сидели по машинам, ожидая отбоя, сейсмолог, попивая ради профилактики лучевой болезни горячительное, неожиданно пробормотал:
— А что это у нас на бумажке нарисовано? Женя, глянь, я чего-то не разгляжу, глаза уже не те, пора очки заказывать.
— Что глянуть?
— Ну, посмотри, тут сколько максимумов?
— Так один, потом затухание.
— Нет, Женя, тут должно быть четыре, смотри, вот один, вот второй, вот третий… И все.
— Ну и что?
— Дело в том, что коммутация подрывов идет с разницей в доли секунды, но этот сейсмограф фиксирует даже эти мельчайшие отклонения. Конечно, только при определенном опыте можно разглядеть. Тебе не видно, а вот я иголочкой покажу, и ты увидишь. Видишь максимумы?
Женька присмотрелся. Да, почти незаметно, но риски на графике троились.
— И что это значит?
— Женя, ты что? — с удивлением спросил сейсмолог, отхлебывая водку. — Максимумов три, а зарядов было четыре…
Женька медленно выпил свою стопку, осознавая сказанное.
— Кроме того, смотри второй прибор, — махнул сейсмолог рукой на громадный металлический ящик с горящими красными цифрами. — Видишь, показания амплитуды колебаний максимальные до того, как датчик вышел из строя? Они до шестидесяти килотонн в эквиваленте не дотягивают. Максимум сорок пять, что и подтверждает… — Сейсмолог опять разлил из фляжки, употребил, закусил луком.
— Что подтверждает?
— Что один заряд не сработал.
— Как? Какой?
— Ну я откуда знаю какой, это приборы не фиксируют. Это на месте надо разбираться, хотя после такого «бум» там уж ничего не разобрать. У меня был такой случай, года три назад, на Новой Земле на полигоне боевые заряды испытывали, так один не сработал. Правда, там и так понятно было: заряды под пятьдесят килотонн каждый. Мы рванули — и на вертушке в расположение, водку пьем, а тут — особый отдел, захомутали, но объяснительные взяли и отпустили. Потом уж пояснили, что одна «закладуха» не бумкнула.
— Что с ней делали?
— А черт его знает…
— Надо занести все в журнал, доложить руководству.
— Нет, Женя, у нас есть начальник, это его дело — докладывать.
— Я пойду к нему, — Женька выбежал из кунга и сразу наткнулся на Александра Васильевича. Сообщил ему открытия сейсмолога. Филатов посмотрел, кивнул, зашел в кунг, забрал ленту сейсмографа и журнал фиксации показаний.
— Сейчас выезжаем на дезактивацию, завтра собрание по результатам эксперимента. Отдыхайте.
Отключив кабели, «Уралы» поехали по зимнику в сторону поселка Чусовского. Женька думал только о несработавшем заряде. «Четвертый не сработал, я же не проверил его, как Генри просил, не проверил. Вот и контакта нет, вот и не сдетонировал. Господи, ну почему так, ведь это я все испортил!»