Орло подошел к железному котлу над огнем.
— Может. Взгляни сама.
Я последовала за ним, и глаза старика проследили за мной или за звуком моих шагов. Орло поднял деревянную ложку, и я попробовала то, что в ней было.
— Очень вкусно, — громко сказала я (это действительно было вкуснее всего, что я когда-либо ела).
— Он слепой и немой, — заметил Орло, — но не глухой. Не нужно повышать голос.
— Ладно, — я покосилась на Лаэдона, подумав, как он может выносить жар очагов и летнее тепло в такой одежде.
— Он служил на дворцовой кухне, правда, Лаэд?
Теперь его губы дернулись. Я увидела два почерневших зуба.
— Он подружился со мной, когда я был новичком и скучал по дому. Его кухня напоминала мне кухню моей таверны, хотя они были совершенно непохожи. Возможно, ты это понимаешь, Нола.
Я кивнула. Орло махнул рукой, приглашая меня занять свое место. Я села, и он поставил передо мной миску с тушеным мясом. Я была голодна, но ела медленно и аккуратно, чтобы с ложки не упала ни одна капля. В этом доме было время для шуток и острот, но иногда наступали моменты практики.
— Когда Лаэдон потерял зрение, а потом голос, — говорил Орло, пока я медленно ела, — кухни замка стали для него слишком велики. Тогда его перевели на кухню провидцев. Место поменьше, но его труд весьма ценился студентами. Недавно даже эта работа стала для него слишком сложной. Хорошо, что я могу привести его сюда.
— Значит, его никто не хватится? — спросила я. Орло говорил, что об этом доме никто не знает, как не знают и обо мне.
Он улыбнулся грустной, мягкой улыбкой.
— Вряд ли. Я единственный, кто в последние годы уделял ему внимание.
Я посмотрела на Лаэдона — точнее, уставилась, уверенная, что он действительно ничего не видит.
— Ты говорил, он поможет нам с уроками. Как?
Орло помешал жаркое и постучал ложкой о край горшка.
— Я объясню это, когда…
— Объясни сейчас, — сказала я. — А еще лучше покажи.
«Вино в бульоне развязало мне язык», подумала я, не сводя глаз с Орло. Он не разозлился — хотя он никогда на меня не злился, и я не знала, как это должно выглядеть. Долгое время он молчал. Единственными звуками было потрескивание поленьев и хруст черепа в зубах Борла.
— Сейчас, — наконец, сказал он. — Ты уверена?
Я отодвинула стул и поднялась. Из-за ушей выскользнули пряди волос. (Теперь они росли и становились такими же непослушными, как у Бардрема).
— Да. Я здесь уже долго, но только и знаю, что читаю или говорю с тобой. Это хорошо, — быстро продолжила я, увидев, как он прищурился, — на самом деле даже здорово, но я готова. Я хочу что-то