Ольга обошла скверик, пересекла проспект, перейдя на противоположную сторону площади, прошла мимо «Арктики» и повернула по узенькой, заставленной машинами улице к старому кинотеатру. Увидела его голубой бок, афиши на фасаде и очень обрадовалась, будто встрече со старым знакомым: сюда они с Лешей несколько раз ходили в кино. Но весь просмотр ограничивался названием и первыми кадрами. Потом они принимались целоваться и не могли остановиться даже тогда, когда в зале зажигался свет, и народ, удивленно оглядываясь на слившуюся в поцелуе парочку, начинал покидать зал.
Ага, вот и второй центральный скверик, тоже очень уютный, зеленый, но, не в пример первому, огороженный массивной чугунной решеткой. В центре — странное сооружение в виде уходящей в небо короткой белой лестницы. Памятник жертвам интервенции. Странный памятник. Причем тут лестница? Что она символизирует? Этого Ольге никто объяснить не мог. Даже Леша.
Скверик со всех сторон запирали дома, ветра здесь почти не ощущалось, а на солнце даже было тепло! Ольга присела на теплую шершавую скамейку, прикрыла глаза. Наверное, просидела она так довольно долго. По крайней мере, солнце, ласково греющее левую щеку, теперь уперлось теплым лучом прямо в переносицу… Кто-то, Ольга слышала, подходил и садился рядом. Шуршала газета, ощущался легкий табачный дым. Потом этот «кто-то» уходил, а через некоторое время место на противоположном крае скамейки занял другой постоялец. Ольга не открывала глаз и ни о чем не думала. Или — ей так казалось? Леша… Конечно, она думала о нем. Заново переживала то самое счастливое свое лето.
Солнце снова сместилось, немножко побуравило правый глаз и вдруг погасло. Сразу откуда-то сбоку и снизу подул ветерок, мгновенно делая благостное сидение на скамейке неуютным и ненужным. Тот, кто уже довольно давно находился рядом, громко и недовольно закряхтел. Ольга приоткрыла ресницы и увидела в полуметре от себя сухого, как мумия, старика. Незнакомец сидел неестественно прямо, опираясь сильными крючковатыми руками на красивую резную палку. Его профиль, который могла наблюдать Ольга, был медально горделив, даже заносчив. Старик вдруг повернулся. Не головой, а всем прямым туловищем. Будто между нижней и верней частями его тела существовал специальный шарнир.
— Вы — Ольга Славина, — не спрашивая, а утверждая, произнес он красивым, хорошо поставленным голосом. — Я давно жду, когда вы проснетесь.
— Я… я не спала… — удивленно пробормотала растерявшаяся Ольга.
— Неважно.
Старик властно приспустил тяжелые желтые веки, и Ольга, сидевшая с ним на одном уровне, вдруг почувствовала, что смотрит на него снизу вверх. А еще ощутила, что не может двинуться с места. Будто старик приклеил ее к спинке скамейки своим необыкновенным взглядом.