Опять повисло молчание.
- Андрей, - спросил, наконец, майор, - что вы знаете об Эксклаве?
Такого вопроса Андрей ожидал, пожалуй, меньше всего.
- Об Эксклаве? Ну, мурены там, старатели, Горючие Слезы. Михалков туда, вроде, просился - кино снимать...
- Серьезно? - чекист озадаченно поднял брови.
- Что? А, не знаю. Байка, наверно. А вообще, довольно смутные представления. Дикие земли, фронтир...
- Фронтир - это, пожалуй, верно. А вот по поводу дикости вы не правы. На самом деле, в Эксклаве достаточно крупный город. Побольше вашего, кстати. Инфраструктура, пара промышленных предприятий. И самое главное - на этой территории довольно много людей с необычной 'татуировкой'.
- Тоже мерцающие?
- Нет, конечно. Цвета стабильные, но при этом, как правило, очень яркие.
- И почему так?
- Видите ли, Горючие Слезы - это не только ценные сувениры. Это, в первую очередь, промышленное сырье для некоторых весьма специфических отраслей. И его добыча требует специфических навыков. Не факт, что эти навыки применимы в обычной жизни - ох, далеко, не факт! Короче, фронтир - это территория для людей, которые выбиваются из стандарта.
- То есть, вы мне предлагаете?..
- Андрей, Андрей, погодите! - Алексей Игнатьевич выставил перед собой ладони. - Я ничего вам не предлагаю! И никоим образом на вас не давлю! Вообще, никакого участия в вашей судьбе мы принимать не можем. Я всего лишь снабжаю вас информацией к размышлению - в частном порядке, если угодно.
- Ну, хорошо, - Андрей невесело усмехнулся. - Тогда, сугубо в рамках теоретических размышлений, поделюсь с вами одним наблюдением. В Эксклав не ходят пассажирские поезда. И самолеты, вроде бы, не летают.
- Да, регулярного сообщения нет. Если, конечно, не брать контрабандные перевозки. Их, насколько я слышал, организуют обычно через Москву.
Алексей Игнатьевич взглянул на часы и сделал озабоченное лицо.
- Ого, Андрей, заболтались мы с вами. Мне уже бежать надо. Спасибо за интереснейший разговор! Я его запомню, поверьте. Не каждый может похвастаться...
Боец невидимого фронта быстро расплатился с официанткой, пожал Андрею руку, еще раз широко улыбнулся и быстро зашагал прочь. Андрей глядел ему вслед. Снова хотелось пить, но бутылка была пуста. А покупать новую - жаба душит.
Дома попью, решил Андрей, поднимаясь из-за стола. В холодильнике, вроде, нарзан остался. Или из крана - не отравлюсь, поди...
Но этот фээсбэшник, конечно, жук. О маме подумать просит, на совесть давит. И ведь прав, скотина. Если отбросить эмоции, то в городе оставаться бессмысленно. Будут показывать пальцем и обходить за версту. А соседки при встрече с мамой будут прятать глаза и участливо качать головами (не считая дуры с девятого этажа, которая, скорее, обматерит и потребует убраться из дома). В институт не поступишь, майор уже намекнул. То есть, не намекнул, а поведал открытым текстом. Значит, и пытаться нет смысла. А без диплома куда он сунется? Ямы копать и мешки грузить? Крыша от тоски поедет через два месяца. А мерцающий с поехавшей крышей - это, знаете ли... Даже представить страшно. Что еще остается? В бандиты идти, что ли? Ага, в случае чего даже фоторобот составлять не придется. Да и вообще, какой из него бандит? Курам на смех...