Он пробрался к кассам дальнего следования и с тоской поглядел на толпу народа, которая колыхалась перед окошками. Блин, что делать? Гаркнуть, что ли: 'А ну, расступились, гады!' И ведь расступятся, куда денутся... Или, может, к начальнику вокзала пойти? Достать там из широких штанин... то есть, тьфу, из рукава это самое... Непривычно как-то. Сам ведь терпеть не может, когда нагло лезут без очереди. Ну и что теперь - стоять как дебил?
Четыре кассы работали, на пятой были задвинуты жалюзи. Андрей остановился перед закрытым окошком, размышляя, что предпринять. А вообще, почему бы им и пятую не открыть - знают ведь, какая тут давка? Расслабились, дармоеды...
И, словно в ответ на это телепатическое послание, жалюзи приподнялись, и молоденькая кассирша уселась за столик. Потом вопросительно уставилась на Андрея. Он тоже пялился на нее, слегка опешив от неожиданности.
- Слушаю вас, - наконец сказала она.
Андрей спохватился.
- До Москвы на сегодня что-нибудь есть? Плацкарт желательно.
Она застучала по кнопкам клавиатуры, а Андрей подумал: 'Да я, блин, реально крут. Силой мысли кассиршу вызвать - это вам не деревце засушить...' За его спиной уже вырастала очередь.
- Так, - сказала девица, - на те, что из Кисловодска идут, все уже разобрали. И на 'тройку', и на 27-й... На владикавказский - тоже... И на нальчикский...
'Фак', - подумал Андрей.
- Единственное место на сегодня осталось...
- Давайте!
- ...поезд 'Назрань-Москва', 145-й. Верхняя боковая. Устроит?
- Устроит, - вздохнул Андрей.
- Отходит в 21.50, время в пути - 32 часа, прибытие на Казанский вокзал...
Сжимая в руке счастливый билет, он выбрался из толпы. Сердце стучало. Еду! Теперь уже точно - еду...
Вернувшись домой, он начал собирать сумку. А потом пришла мама, и были слезы, и уговоры, и робкие вопросы: 'А если?..' Он убеждал ее, доказывал, логически обосновывал, а потом, когда понял, что все это бесполезно, просто подвел к окну и показал на голое дерево посреди июньского зноя. Она умолкла, опустилась в мягкое кресло и закрыла лицо руками. И сидела так почти полчаса, а потом подхватилась и помчалась на кухню, потому что как же он поедет голодный?..
Андрей в это время позвонил Аньке, и сказал, что ему пора. Анька охнула и спросила: 'А можно, я тебя провожу?' И он ответил: 'Конечно, можно'. Потом бродил по квартире, вспоминая, что еще нужно взять. Сунул в сумку конверт с недочитанным манускриптом, а Горючую Слезу положил в боковой карман. Мама позвала его ужинать и все подкладывала куски на тарелку, и он взмолился: 'Ну, хватит уже, в последний раз, что ли?' И осекся...