— Да, но, пожалуйста, покажите нам, — настаивала леди Брейсли. — Не будьте таким противным. Покажите. Вы обещали. Вы сами знаете, что обещали.
— Иначе зачем бы мы сюда приехали? — сказал Кеннет Дорн. — Что, не так? Я полагал, что вы и есть главный аттракцион.
Он приблизился к Гранту и стоял в не лишенной элегантности позе, левая рука на одном из пюпитров scola cantorum, правая уперта в бок. Это была не поза хулигана, но в ней содержался вызов и она выявляла, по крайней мере, одну из сторон характера молодого человека. Он поглядел на Гранта расширенными глазами.
— Вы что, закругляетесь? — спросил он. — Или я ошибся? Или это дерзость с моей стороны?
Бешеное ругательство, тут же подавленное, вырвалось у майора Суита.
— Ну уж извините! — крикнул он и отвернулся к фреске, изображавшей немудрых дев.
— О Господи. — Кеннет по-прежнему обращался к Гранту. — Теперь майор рассердился. — А что я такого сказал? — Он снова зевнул и ткнул себе в лицо носовым платком.
Грант смерил его взглядом.
— Ничего относящегося к делу, — проговорил он и отошел.
Мистер Мейлер ринулся спасать положение.
— Озорник! — бросил он Кеннету и затем, оправдывая Гранта перед расстроенными слушателями, сказал им, что писатель отличается невероятной скромностью.
Леди Брейсли живо поддержала эту точку зрения, равно как и Ван дер Вегели. Грант прекратил их комплименты, вернув себе — с большим усилием, как показалось Аллейну, — оживленный и деловой вид, и продолжил рассказ:
— Конечно же, если вам действительно интересно увидеть соответствия тому, что описано в книге, я буду счастлив показать их, хотя, мне кажется, если вы читали книгу, они, наверно, не укроются от вашего взора. Например, в правом нефе висит картина, которая нравилась Саймону и, по правде сказать, мне. «Сомнение святого Фомы» кисти Мазолино да Паникале. Обратите внимание на эти розовые тона и «помпейский» красный.
— Сказочно, — допустил беспокойный Кеннет. — Психеделично[19], а?
Грант проигнорировал его слова.
— Посмотрите, он ведь само сомнение, — повернулся он к Софи. — Голова набок, губы поджаты, а эти пальцы-щупальца! Как верно, что огромную больницу в Лондоне назвали его именем: он воплощение человека науки, не правда ли?
Себастиан Мейлер хмыкнул не то в знак одобрения, не то удивления.
— Пока мы в этом нефе базилики, — Грант провел их чуть дальше, — вы можете увидеть то, что я позаимствовал целиком.
Он указал им на огороженное место, примерно шесть футов на три. Они окружили его с возгласами узнавания.
Перила ограждали прямоугольное отверстие в полу, похожее на колодец. Тут же было объявление на пяти языках о том, что влезать на перила строго воспрещается.