– И что? – не поняла смысла сообщения соратница.
– А то, что есть ему скоро станет нечего, – опять непонятно чему радовался партнер.
– Ну, купит в магазине. Или в ресторан будет ходить.
– Купит, конечно. А в ресторан ходить не будет, – улыбнулся Багров. – Он живет на зарплату, я выяснял. В ресторан, между прочим, я заходил, утром. Наша столовка гораздо лучше. По крайней мере, без запахов.
– И что? – так и не поняла Шеметова. – Какое нам дело до его пищевого довольствия?
– Прямое, – уже серьезно ответил Олег Всеволодович. – Раз так легкомысленно собрался, значит, рассчитывает на короткий процесс. А мы постараемся устроить длинный.
– Ты думаешь, он пойдет нам навстречу из-за голода? – усмехнулась она.
– Ну, не из-за голода, конечно, – ответил Багров, – а из-за наших неотразимых аргументов. Хотя голод – тоже аргумент. К тому же хороший повод позвать его в нашу столовку. Когда совсем исхудает.
Заканчивался последний день перед главным процессом в молодой жизни Шеметовой. Да и у опытного Олега Всеволодовича тоже появилось вроде бы забытое «предстартовое» волнение.
Судьба Лешки Куницына, для которого вчера достроили железную клетку, волновала их не по формальным обстоятельствам.
Это не значило, что Василия адвокаты собрались защищать менее самоотверженно. Но Васька-дурачок не стрелял в офицера милиции. Да и то, что он дурачок, само по себе гарантировало освобождение парня от излишне сурового наказания. Правда, это тоже еще следовало доказать, поскольку пока соответствующих экспертиз, кроме проверки вменяемости, не проводилось.
С Лешей же все было иначе.
Вот почему, собравшись в номере Багрова, защитники общались еще долго, несмотря на наступившую наконец – по крайней мере, на циферблатах часов – ночь. Шуршали бумагами, обменивались мнениями, распечатывали с ноутбука файлы – маленький принтер Олег привез с собой.
Наконец закончили.
Могли бы и еще поработать, но, во-первых, в поселке выключилось электричество – и в первый вечер такое было. Во-вторых, наутро им надо было быть свежими.
– Ну, я пойду, – сказала Шеметова и уже направилась к двери, как вдруг услышала:
– Останься, пожалуйста.
Пораженная, обернулась.
У Багрова только глаза посверкивали. Но не куражно, а как-то мягко и весело.
– Ладно, – сказала Шеметова.
Вот и вся романтика. Можно сказать, не было романтики.
Зато было счастье.
Оно пришло не мгновенно. А лишь через несколько минут, когда уже ушли все глупые страхи и опасения. И когда они, отдыхая, оба лежали на узкой гостиничной кровати.
Нет, все до этого тоже было прекрасно. Но вот лежать рядом с любимым человеком и знать, что это – на всю жизнь… Такого не испытывали ни он, ни она.