Нет, Верочка не порезала вены, не выбросилась из окна. После Нина пережила еще не одну и не две неудачи страстного дочкиного стремления стать любимой горячо и навеки. Но наконец все устоялось, и вместе с рожденным в муках холодным расчетом из второсортных жениховских загашников вынырнул перспективный Витя. Хлипкий и по-лягушачьи суматошный, зато ничем не обремененный. Недостающее звено в цепочке двух женских судеб. Однако так казалось только Нине, а Верочка опять все решила по-своему и ушла к темпераментному не по облику Вите в его роскошную «берлогу», подаренную шишками-родителями. Ушла туда, где среди заглушенных ковролином шагов и многократно отраженной зеркалами скуки, во всей огромной квартире не оказалось места для матери.
Что мать? Она свое выполнила, так устроено природой, и никто не виноват. И всем фиолетово, что Нина с кровью отодрала от себя полсердца, сама отдала единственное дитя чужому мерзкому типу, по принятым ханжеским правилам чуть ли не поблагодарив, вместо того чтобы завыть, вцепиться и не отпускать от себя.
Остались у Нины для затравки жизни работа, телевизор (цветной, купила к тому времени), сервиз для красоты да внешность — на первый взгляд супнаборная, на любителя, но, если приглядеться, местами еще обтекаемая мягко и ласково. Не какая-нибудь засохшая старая дева с рыбьей жаброй вместо сердца… Ну, и эти самые сорок пять лет — на торопливо-тревожном, ягодно-бабьем изломе, с вновь вспыхнувшими «либидиными» советами бывалых подружек и тайной прикидкой мужского экстерьера.
…Он возник из соседнего архитектурного отдела, высокий, с энгельсовской бородкой, младше на пять лет, но такой же по судьбе неприкаянный — ни угла, ни подушки голову приклонить. Их служебный роман начался после субботника, устроенного начальством ради экономии денег.
Отмечая успешное окончание коммунистического мероприятия, выраженного в косметическом ремонте родного учреждения, народ ностальгически надрался. Нине хотелось домой, а подруга Светка, с которой было по пути, отмахивалась и, раздувая ноздри, азартно орала отбойные советские песни.
Нина выпила лишку, с непривычки ей стало дурно, и она вышла в прохладное фойе. Облокотившись на подоконник, устало приникла лбом к стеклу. За окном с финальной безысходностью золотилась поздняя осень. Коллеги в кабинете отбивали тяжелый ритм двусмысленного припева о пролетарском вожде. Нина посмеялась: раньше не замечала, что вождь странным образом находится почему-то сразу «в тебе и во мне».
Рядом незаметно вырос Вениамин Семенович. Нине ни разу не приходило в голову примерить к нему разборчивую таблицу матримониальных параметров: слишком давно он был уныло и докучливо знаком. Как до чертиков надоевший одноклассник.