— Все было прекрасно, пока он не попросит тебя продаться ради его чертовой газеты, — отрезала Джулиана.
— Джулиана! — хором ахнули Софи и Элайза.
Аннабел набрала в грудь воздуха. Она сумела! Сумела защититься!
— А если я этого хочу? — парировала она. Однако ее рука дрогнула, и чай выплеснулся на блюдце.
— А если не хочешь? Просто считаешь себя «той, что любит Найтли», и поэтому не можешь сказать «нет»? — не сдавалась Джулиана. Даже в пылу битвы Аннабел осознала справедливость вопроса. Но об этом она подумает позже. Когда останется одна.
— Именно так ты обо мне думаешь? Что я не кто иная, как глупая девчонка, влюбленная в бессердечного мужчину? Может, ты и права.
Аннабел горько рассмеялась. Впервые за двадцать шесть лет жизни.
— Взгляните на меня: пытаюсь привлечь его внимание с помощью советов незнакомых людей, поскольку сама не имею понятия, что делать. А теперь, когда он стал замечать меня, это вдруг стало неправильным и скверным, и…
— Я только хочу, чтобы ты была счастлива. И боюсь, что… — начала Джулиана, потянувшись к ее руке. Аннабел поставила чашку на поднос и встала.
— Джулиана, ты всезнайка и можешь знать все сплетни, которые ходят в обществе. Но не представляешь, что творится в моем сердце, и понятия не имеешь, что для меня лучше.
И тут Аннабел совершила немыслимое. Вылетела за дверь, даже не оглянувшись.
Глава 24
Извинения джентльмена
Городские слухи
Лорду Марсдену удалось убедить палату лордов поддержать расследование. Если вы любите читать газеты, спешите читать их сейчас, поскольку, похоже, наши дни сочтены!
«Морнинг пост»
Найтли постучал в дверь дома Свифтов. Открыла ему робкая служаночка и молча повела в гостиную, где предстояло дожидаться Аннабел.
Обстановка была самой скромной. Все было простым и надежным. Здесь никто не заботился о комфорте. Только о практичности.
Найтли подумал о своем доме, тоже простом, но уютном и светлом, с пушистыми коврами и яркой мебельной обивкой. Все было дорогим и элегантным. Ничего безвкусного.
Здесь все говорило о маниакальной скупости.
В дверях появилась Аннабел в бесформенном коричневом платье с белым, пришпиленным к лифу передником. Руки и платье были покрыты мукой и даже на щеке остался белый мазок.
А ее глаза… больше не сверкали. Погасли. И к тому же покраснели и опухли: по-видимому, она плакала. Его словно ударили кулаком в живот!
— Что вы здесь делаете? — глухо спросила она.
Похоже, она ему не рада.
Дерек только сейчас сообразил, что надеялся на противоположную реакцию. И почувствовал себя полным ослом. Вернее, болваном.
— Почему на вас передник? — спросил он. Ей не пристало одеваться, как служанке!